Отряд-2 - Алексей Евтушенко

Автобус небыстро катил по широкой дороге, проложенной уже не среди лесистых холмов, а в каком-то большом и ухоженном парке.

– Вон она, больница, – показал рукой Николай.

Александр посмотрел вперед и увидел светлое трехэтажное здание с широкими окнами, в которых отражалось синее небо и белые облака.

Водитель Николай аккуратно затормозил возле входа, нажал на приборной доске какую-то кнопку, и двери автобуса бесшумно распахнулись.

От входа в больницу к ним уже спешил молодой человек в белом халате.

Велга и рта раскрыть не успел, как белый халат легко вскочил на подножку, профессионально оглядел сидящих в автобусе и, явно для проформы, быстро осведомился:

– С Полигона?

Не дожидаясь ответа, он соскочил обратно на улицу, махнул кому-то рукой и показал три пальца. Стеклянные двери больницы тотчас отъехали в стороны, и шестеро дюжих молодцев, облаченных в одинаковые зеленоватые робы, выкатили наружу три санитарных каталки и целеустремленно устремились к автобусу.

– Э-э… у нас один лежачий, – сказал Велга. – Остальные способны передвигаться сами.

– Вы не на Полигоне, юноша, – улыбнулся хорошей быстрой улыбкой врач в белом халате, который выглядел на несколько лет моложе Велги, – и ваше командование с этой минуты переходит ко мне. Договорились? Я вижу, кстати, что вы тоже ранены, но без каталки действительно пока можете обойтись. Всем же остальным советую на время забыть про мужество и героизм и полностью довериться врачам нашей больницы. Раненым помощь, остальным кров и отдых. И не вздумайте со мной спорить!

– Да я, в общем-то, и не собирался, – сказал Александр. – Тем более, что медицинская помощь и отдых нам действительно необходимы.

– Вот и славно! – обрадовался врач. – А теперь я попросил бы вас выйти из автобуса, чтобы мы могли помочь вашим товарищам.

Велга подчинился и, махнув рукой остальным, осторожно ступил на землю. Плечо болело и очень хотелось спать. Следом за ним вышли Валерка Стихарь, Аня Громова, рыжий Курт Шнайдер, Карл Хейниц и гигант Малышев, а в автобус сноровисто поднялись санитары. Не приходящего в сознание Хельмута Дитца вынесли на носилках, быстро и осторожно переложили на каталку и тут же увезли. Рудольф Майер и Сергей Вешняк вышли сами, бережно поддерживаемые с боков медбратьями.

– Медицинская помощь, комфорт и отдых! – воскликнул пулеметчик, завидев, ожидающую его каталку. – Возможно, даже горячая пища и милосердные во всех смыслах сестры! Неужто всеблагой Господь смилостивился над бедным Рудольфом Майером и послал ему за все им пережитое на русском и прочих фронтах толику покоя и счастья?! Что ж, не хвастаясь, скажу, что я, как никто другой заслужил все эти блага, а посему отдаюсь в умелые руки врачей и, безмерно полагаясь на их искусство…

– Спокойно, Руди, – ласково прогудел Михаил Малышев. – Уже все кончилось.

– Просто очень больно, Миша, – улыбнулся виноватой улыбкой пулеметчик и покорно дал себя уложить.

Следом за ним, покряхтывая, на свою каталку водрузился Сергей Вешняк, и санитары сноровисто покатили раненых ко входу.

– Ну-с, прошу и всех остальных за мной, – явно подражая русским врачам конца девятнадцатого – начала двадцатого века, обратился к оставшимся молоденький доктор. – Зная ваши негласные законы, могу со стопроцентной уверенностью предположить, что вы не уйдете, пока мы не поставим ваших товарищей на ноги. Вы ведь у нас впервые?

Велга молча кивнул. Он чувствовал себя совсем уставшим и не хотел тратить малые, оставшиеся в нем силы, на слова.

– Что ж, надеюсь, вы останетесь довольны нашим обслуживанием и гостеприимством. Прошу, – и он сделал приглашающий жест.

– Один момент, – сказал Валерка Стихарь. – Коля, ты что-то говорил насчет дома и ключей….

– Я их вам завтра завезу, – пообещал водитель. – Все равно вы до завтра здесь будете. Прямо с утра и завезу.

– Правильно, – сказал врач. – Все – завтра. А сегодня им необходим отдых и лечение.

– Завтра так завтра, – согласился Стихарь и протянул Николаю руку. – Пока, братишка. Спасибо за помощь. Завтра ждем.

– Не за что, – смущенно улыбнулся Николай и пожал протянутую руку. – Часов в десять я приеду.

– Лучше в одиннадцать, – сказал врач. – пациентам нужно как следует выспаться.

– Да хоть в двенадцать, – милостиво разрешил Стихарь. – Времени у нас теперь, насколько я понимаю, хоть отбавляй.

Врачебная помощь, горячая ванна, чистая одежда, вкусная и обильная еда. Что еще нужно наконец-то вышедшему из боя солдату? Пожалуй только сон. Долгий, крепкий и спокойный. Желательно без сновидений. А если со сновидениями, то со сновидениями хорошими и приятными.

Сон, однако, не шел.

Уже всем была оказана квалифицированная врачебная помощь, и предоставлена горячая ванна, чистая одежда и отменный ужин. Уже Велга самолично проверил размещение личного состава отряда на третьем, гостевом этаже (каждому был выделен небольшой, но очень уютный одноместный номер) и состояние Хельмута Дитца (обер-лейтенант спокойно спал после операции, и врачи уверяли, что уже послезавтра он встанет на ноги, – чудеса медицины, да и только!), а сна не было и в помине. Казалось, что после всего пережитого за сегодняшний день, он, Александр Велга, просто свалится при малейшей возможности на ближайшее, пусть даже совершенно не похожее на постель место, и в ту же секунду уснет без задних ног, но….

Уснуть не удавалось.

Что с тобой, Саша? Ты устал и ты в безопасности. Это понятно, потому что никто даже не сделал попытки забрать у нас оружие, как будто все так и должно быть, и они чуть ли не каждый день принимают у себя вооруженных измученных и раненых в бою людей. Оказали помощь, накормили, уложили в чистую мягкую постель…. Что тебе еще надо? Ты спал в мокром окопе под грохот артиллерийских залпов и разрывы вражеских мин. В дощатом кузове грузовика, который мотало и швыряло по разбитой снарядами и танками дороге. В танке, впрочем, ты тоже спал. В землянке. На снегу, на траве и на камне. В разрушенных домах, на крышах и в подвалах. Даже однажды высоко на дереве, накрепко привязавшись к стволу веревкой, чтобы не упасть, ты спал. Отчего же ты не спишь сейчас? Невероятность происходящего? С нами уже давно происходят самые невероятные вещи, но это не мешает нам крепко спать, когда предоставляется такая возможность. Перебил сон тем, что подремал в автобусе? Ерунда. Сна много не бывает. Сна на войне бывает только мало. На войне…. Может, в этом все дело? Все это время мы были на войне, а теперь война для нас кончилась. Война кончилась, и я пока не могу к этому привыкнуть. Не могу привыкнуть и поэтому не могу заснуть. Нервы. Это все нервы.

Он отбросил простыню, поднялся, накинул чертовски приятный на ощупь мягкий халат, прихватил с тумбочки сигарету и зажигалку и вышел на балкон.

На землю легла ночь.