Душевные омуты - Джеймс Холлис

Насколько нам известно, люди — единственные существа, стремящиеся найти смысл жизни. Такое стремление зачастую болезненно, но оно является автономным, и мы не можем удержаться от того, чтобы не искать этот смысл. В строках Гете, взятых эпиграфом к этой главе, говорится, что мы никогда не сможем постичь таинство, иначе это не таинство, но мы часто ощущаем его влияние в конкретных отношениях, в метафорах сновидений и во внезапном откровении смерти. Где бы мы ни ощущали наличие глубины: в космосе, в природе, в других людях или в самих себе, — мы остаемся в пределах своей души.

Хотя Эго, стремящееся к безопасности, склонно ограничивать эту глубину догматической определенностью и расчетливой предсказуемостью, таинство, в котором мы играем лишь случайную роль, не только простирается за границы нашей способности строить планы, но и за пределы нашей способности постигать. Мы можем сохранять связь с душой только благодаря способности психики к воображению, сознательному или бессознательному, постижимому или непостижимому. Пока мы будем его искать на пути, указанном Эго, от теологии до музыки и романтической любви, нас постоянно будет увлекать вниз, в душевные омуты, в которых мы меньше всего хотим оставаться. Такие погружения свидетельствуют о том, что душа вездесуща, автономна и таинственна.

Хотя многим из нас идея души кажется слишком аморфной, нам следует помнить о ней и воздавать должное ее эфемерности и неоднозначности. Наши предки жили в одухотворенном мире; сегодня мы называем этот феномен анимизмом. (Вспомните об этом, в очередной раз постучав по дереву или произнеся «будь здоров», когда кто-то чихнет.) Каждый из нас в состоянии регресса проецирует содержание своей психики на других людей и окружающий мир. Ответ на вопрос, существует ли душа, фактически потерял свою актуальность. Однако, следуя этим путем, можно ощутить глубину, близость таинства, свидетельствующие о наличии души. Такие ощущения нам удивительно знакомы, ибо они возникают при столкновении с тем, что существует у нас внутри. Это похоже на резонанс. Подобное откликается на подобное. Бодлер мог вспомнить время, когда человек и природа составляли одно целое:

Природа — строгий храм, где строй живых колонн

Порой чуть внятный звук украдкою уронит;

Лесами символов бредет, в их чащах тонет

Смущенный человек, их взглядом умилен[9].

Я живу на расстоянии мили от побережья Атлантического океана, на которое каждое лето съезжается огромное количество людей. Они приезжают сюда не для того, чтобы спастись от жары, так как кондиционеры вполне доступны и использовать их гораздо проще, чем торчать в пробках на плотно забитых трассах или отгонять на пляже мух. Разумеется, дело не в этом, ибо при взгляде на простор океана что-то откликается у нас внутри. Это вступает в резонанс с его вселяющей трепет глубиной наша внутренняя, столь же безмерная глубина. Я живу в пяти милях от казино, находящихся в Атлантик-Сити; это место, которое ежегодно посещает множество западных туристов: их число намного больше числа посетителей Диснейленда и Биг Эппла[10]. Разумеется, здесь происходит тот же процесс: душа человека проецируется на зеленые фетровые столы и шумные сверкающие игровые автоматы. Разумеется, и здесь люди находятся в поиске мгновенной трансценденции, в ожидании мига удачи и вдохновения, мимолетной встречи с Другим. То, что человек ищет, уже есть у него внутри, но мы легко проецируем это содержание на какую-нибудь пещеру и песчаную дюну или же превращаем его в фантазию о жизни на улице Отдохновения или на бульваре Сновидений.

Душа всегда присутствует, хотя бессознательно, и потому ее постоянно ищут. Ее потеря стала великим инсайтом для поэта Гельдерлина: «Близок и труден для понимания Бог, но где опасное, там вырастает и спасительное»[11]. Стоит ли в таком случае удивляться, что психика тянет нас назад, вглубь и внутрь, чтобы повернуть нас к душе.

Цель личности заключается не в нарциссической самопоглощенности, как убеждены некоторые люди; она заключается в проявлении более грандиозных целей природы через воплощение личности. Хотя с точки зрения геополитики никакой отдельный человек ничего не значит, он наделен мельчайшей долей природной материи, происхождение которой покрыто тайной, но цель которой, безусловно, зависит от расширения сознания. Если это правда, а я в этом убежден, то задача индивидуации заключается именно в достижении целостности, а не доброты, не чистоты и не счастья. А целостность включает в себя погружение вниз, которое психика часто совершает вопреки сопротивлению Эго.

Большинство из нас связывают диалектику индивидуации не столько с правителем Эго, гордо восседающим на троне, сколько с внутренним крестьянским мужиком, ворчащим, страдающим несварением желудка и зачастую абсолютно пренебрегающим царской волей. Сколько разных властителей лишились трона из-за пренебрежения к маленькому человеку? А раз так, наш жизненный путь остается непредсказуемым. Несмотря на первичность души, испуганное и околдованное Эго игнорирует, подавляет, отрицает, избегает душевные омуты. И тогда большая часть нашей жизни проходит в этих омутах, а существование невротической тюрьмы объясняется в основном отрицанием этих омутов.

Юнг утверждал, что ищет причину невроза не в прошлом, а в настоящем: «Я задаюсь вопросом, какую необходимую задачу пациент никак не может решить?»[12]Так или иначе, задача связана с каким-то новым уровнем ответственности, с более честным отношением к Тени, погружением в определенные сферы жизни, которые мы старались не затрагивать. К тому же все психические состояния соответствуют определенным душевным стремлениям. Наша задача заключается в том, чтобы «пережить» эти состояния, не подавляя их и не проецируя связанную с ними боль на окружающих. То, чего мы не увидели у себя внутри, продолжает оставаться глубокой индивидуальной патологией. Ощущая некое внутреннее исцеление и привнося это исцеление в мир, нам приходится время от времени переправляться через кучи навоза. Если мы не сделаем этого добровольно, рано или поздно жизнь нас все равно заставит это сделать.

Когда я обучался аналитической психологии, у меня была подруга, которая всякий раз при очередной неприятности (попав в конфликтную ситуацию или увидев неприятный сон) спрашивала себя: «Что же это значит?» Это меня очень раздражало, но она была права. Что же это значит? В поисках ответа мы расширяем горизонты своего сознания и полнее ощущаем собственное достоинство.

Внутренняя работа является предпосылкой не только исцеления, но и наступления зрелости. Снова предоставим слово Каротенуто, который нашел очень точное определение этой связи: