Людовик XV и его эпоха - Александр Дюма

– Государь, надобно, чтобы вы решились на это добровольно.

Но ни просьбы, ни увещания – ничто не могло подействовать на короля: он по-прежнему хранил молчание. Тогда Фрежюс подошел к нему и сказал нежным и ласковым голосом:

– Ваше величество, не надобно так смущаться… Успокойтесь… Вам желают добра, о вас заботятся. В Совете вы дадите ваше согласие. Не откладывайте только, пожалуйста, вашего желания явиться в Совет.

Но Людовик, несмотря на все эти речи окружавших его, не только был молчалив, но даже неподвижен. Однако наконец он сделал, вероятно, какое-нибудь движение, какой-нибудь знак или жест, потому что Фрежюс, обратившись к регенту, сказал:

– Ваше высочество, король будет в Совете, но ему надобно несколько времени, чтобы приготовиться.

Регент поклонился и отвечал, что он всегда был готов чтить волю короля, и вышел из комнаты в сопровождении герцога Бурбонского и кардинала Дюбуа. Через полчаса король вошел в Совет и по прочтении ему письма короля Филиппа V объявил, что охотно соглашается на этот брак, одобрив в то же время брак принцессы Монпансье с принцем Астурийским.

Этот ответ короля как громом поразил врагов регента, ибо герцог Орлеанский мало того что отныне вступал в близкий союз с тем, кто год тому назад требовал его головы, но, кроме того, дочь его, принцесса Орлеанская, через брак свой с герцогом Астурийским уже стояла одной ногой на ступенях испанского престола.

Тотчас, после изъявленного королем согласия на заключение этих двух браков, герцог Сен-Симон был назначен посланником в Испанию и отправлен в Мадрид, чтобы сделать официальное предложение инфанте вступить в брак с его величеством королем Франции. Герцогиня Вантадур, назначенная гувернанткой принцессы, должна была ехать в Мадрид и привезти ее в Париж. Наконец, герцог д'Оссуна и маркиз де ла Фар съехались в Байонне: один – чтобы засвидетельствовать почтение от имени короля Филиппа V королю Людовику XV; другой, чтобы засвидетельствовать почтение от имени короля Людовика XV королю Филиппу V.

25 октября 1722 года происходило коронование Людовика XV с обычным церемониалом.

Шесть принцев крови представляли собой шесть мирских пэров Франции, чего никогда прежде не бывало: герцог Орлеанский представлял герцога Бургундского, герцог Шартрский занимал место герцога Нормандского, герцог Бурбонский – герцога Аквитанского, граф Шароле – графа Тулузского, граф Клермон – графа Фландрского и, наконец, принц Конти – графа Шампанского. Маршал Вильер, преемник Вильруа по воспитанию юного короля, представлял коннетабля Франции, а принц Роган – гофмейстера двора его величества.

Когда королю возложили на голову корону, то он, вместо того чтобы оставаться в ней, снял ее и положил на престол. Ему заметили, что он сделал это не по правилам церемониала, но король отвечал, что ему больше нравится не соблюсти правил церемониала и отдать свою корону тому, кто ему дал ее.

Следующий, 1723 год был ознаменован весьма важным событием: 16 февраля всей Франции было возвещено о совершеннолетии короля.

Утром того же дня герцог Орлеанский явился во дворец, присутствовал при вставании короля, присягнул ему и спросил его приказаний по делам государственного управления.

22-го числа того же месяца король собрал Совет, в котором объявил о своем совершеннолетии и о том, что, на основании законов государства, отныне он будет управлять Францией. Потом, обратившись к герцогу Орлеанскому, его величество благодарил его за те заботы и попечения, которые были оказаны им при управлении делами королевства, просил его продолжать их и заключил свое заседание тем, что утвердил кардинала Дюбуа в звании государственного министра. Однако кардинал, к великой радости герцога Орлеанского, имевшего сильную против него вражду, недолго оставался в этом звании: 8 августа того же года он умер от каменной болезни. О Дюбуа мы говорить ничего не будем, ибо книга наша носит заглавие «Людовик XV», а вся деятельность Дюбуа относится к эпохе регентства. Однако как герцог Орлеанский ни радовался кончине министра, ему ненамного пришлось пережить его: 2 декабря он умер от апоплексического удара на руках госпожи Фаларис, на пятидесятом году жизни.

Ла Врильер, сын маркиза Шатонефа, который был секретарем Совета регентства, первым был извещен о кончине герцога Орлеанского.

Он отправился донести об этом сначала королю, потом Фрежюсу и, наконец, герцогу Бурбонскому. Будучи того мнения, что этот принц может беспрекословно наследовать титул первого министра, он наскоро списал на всякий случаи присяжный лист по форме присяжного листа герцога Орлеанского.

Епископ Фрежюс мог бы завладеть в это время министерством; друзья его советовали ему это, и, может быть, он и сам иногда об этом думал. Но Фрежюс был человеком весьма терпеливым и вместе с тем честолюбивым – редкое соединение двух качеств. Притом же он всегда довольствовался тем, чем был на самом деле, предоставляя другим стремиться к высшим почестям. Поэтому он не нашел нужным выразить тотчас своего желания, которое осуществил впоследствии, и первый объявил себя за герцога Бурбонского, зная совершенную его неспособность к административным занятиям.

При известии о смерти герцога Орлеанского все придворные собрались к королю. Герцог Бурбонский предшествовал им. Людовик XV был очень печален: по его влажным и распухшим глазам можно было заметить, что он довольно плакал. Едва только дверь успела запереться вслед за герцогом и придворными, епископ Фрежюс во всеуслышание сказал королю, что так как его величество лишился герцога Орлеанского, то хорошо бы было просить ему герцога Бурбонского, присутствующего налицо, взять на себя труд управления государственными делами и принять должность первого министр», которая, за смертью герцога Орлеанского, остается теперь никем не занятой.

Король внимательно посмотрел на Фрежюса, как бы желая что-нибудь прочитать в глазах его; потом, заметив, что в глазах его выражалось то же, что и в словах, сделал головой знак, что принимает это предложение. Герцог поблагодарил короля, сделав ему низкий поклон. Ла Врильер, весьма довольный скорой развязкой столь важного дела, вынул из своего кармана присяжный лист первого министра, списанный с присяжного листа герцога Орлеанского, и преложил Фрежюсу привести тотчас герцога к присяге.

Фрежюс, обратившись к королю, сказал, что это необходимо, и герцог присягнул королю в верности. После присяги герцог почти тотчас же вышел из кабинета его величества. Толпа следовала за ним, – так что через час после кончины герцога Орлеанского и прежде чем сын его, находившийся в это время в Париже у своей любовницы, был извещен о его смерти, все уже было приведено в прежний порядок.

Скажем здесь несколько слов о герцоге, которому ла Врильер и Флери доставили такой легкий случай наследовать пост герцога Орлеанского.

Герцог Бурбонский был сыном Людовика Бурбонского-Конде, отцу которого Людовик XIV дал в 1660 году герцогство Бурбонское взамен герцогства Альбертского.

Мать его была той самой остроумной девицей де Нант, дочерью Людовика XIV и маркизы Монтеспан, которая осталась известной в истории по своим сатирическим стихам.