Нефертити и фараон. Красавица и чудовище - Наталья Павлищева

Рабыня робко предложила хотя бы уйти в тень. Посмотрев на солнечные часы, Неф поняла, что явилась слишком рано, и все равно уходить с солнцепека никуда не собиралась. Ее служанка попыталась пристроить опахало так, чтобы головка малышки оказывалась в тени.

Даже в царском саду деревья, казалось, дрожали в душном мареве, большие листья пальм покрыл серый слой пыли, трава выгорела и пожухла, хотя этим деревьям и этой траве влаги доставалось вдоволь, рабы бесперебойно носили воду для полива. Но великий Ра, ослепительный, раскаленный добела, обжигающий все и всех, сводил их труды на нет.

Убедившись, что пришла слишком рано, Неф послушала рабыню и все же ушла в тень, чтобы не пекло голову и плечи. Можно было отправиться в одну из аллей к воде пруда и подождать там, но Неф слишком боялась пропустить нужное время, а потому уселась под деревом на постеленную циновку и принялась разглядывать все вокруг. Она часто бывала в этом саду, но всякий раз находила для себя что-то занятное.

У пер-аа Аменхотепа III все роскошное: дворцы, сады, храмы… Он умеет красиво жить, любит пиры, музыку, красивых женщин. Правда, стал часто болеть. Неф удивлялась, как это: бог – и болен? Тиу сердилась на такие вопросы, а Эйе отвечал, что пер-аа хотя и божественного происхождения, но в облике человека, а потому подвержен всем болезням.

Но малышку меньше интересовали болезни пер-аа и гораздо больше то, почему он отправил своего сына Аменхотепа далеко от дома. Чем царевич провинился? Учился он лучше остальных мальчиков, наверное, плохо бросал копье или не хотел учиться править колесницей? Хорошенько поразмыслив, Неф решила, что так и есть!

Аменхотепа-младшего отослали в Мемфис после гибели его старшего брата Тутмоса. Неф помнила дни траура по старшему царевичу, тогда Эйе подробно рассказывал, как тот погиб.

Тутмос, напротив, очень любил езду на колеснице, всегда сам вставал на место возничего, гнал лошадей так, что дух захватывало, поворачивал резко и скорости при этом не сбавлял. Почему вдруг запнулась одна из лошадей – не понял никто, только царевич вылетел из колесницы на полном скаку и угодил под ее колеса! Эйе говорил, хорошо, что умер сразу, а не мучился много дней и ночей.

Пер-аа очень любил старшего сына, мало похожего характером на него самого, тот обещал стать настоящим правителем, который водил бы армию в новые походы, чего совсем не хотелось делать Аменхотепу III. После гибели старшего сына пер-аа надолго замкнулся в себе, а потом вызвал своего главного прорицателя Аменхотепа, сына Хапу, чтобы тот еще раз посмотрел, что же будет с царством.

И вот тогда случилось что-то непонятное.

Старшей из царевен была Ситамон, которую Неф откровенно не любила. Старшим царевичем стал теперь Аменхотеп-младший. Казалось бы, пер-аа должен стараться оберегать Аменхотепа и женить его со временем на Ситамон, но фараон услышал от прорицателя что-то такое, что заставило его вдруг отправить царевича далеко от Уасета, несмотря на все возражения его матери, Главной царицы Тийе.

Про прорицателя Неф невольно подслушала, когда об этом говорили Эйе со своей женой Тиу, но девочка ничего не поняла и решила, что спросит у самого Аменхотепа, когда тот вернется обратно в Фивы. Только когда это будет…

Размышления маленькой Неф прервало появление учителя. Тот спешил по дорожке сада навстречу ученице, сокрушенно покачивая головой. Ходить по такой жаре!.. И куда смотрела ее кормилица Тиу?

Учитель сомневался, что Неф смогла сомкнуть глаза в обеденный перерыв, наверняка боялась опоздать. Так и получилось, девочка вернулась во двор раньше всех и сидела, тревожно оглядываясь.

– Неф, ты умеешь определять время по солнечным часам?

– Да, учитель.

– Почему же ты боишься, что опоздала?

– Я испугалась, что вы ушли раньше.

– Эх, все бы так учились, – вздохнул Несеб. – А то ведь царевичей не заставишь корпеть над папирусами, тем более царевен.

Боялась опоздать не только Неф, мальчики тоже пришли чуть раньше положенного. Не было только толстого Джедхора и царевны Бакетамон. Учитель решил подождать, но не из-за Джедхора, тот мог и проспать, ему очень хотелось, чтобы вдруг возникшая дружба между царевной и маленькой Неф стала крепче.

И все же им пришлось уходить, похоже, опоздавшие не торопились.

Неф старалась не подавать вида, что расстроена, мальчишки не обращали на нее внимания, и девочка снова была одна.

Но когда ученики уже направились к выходу из сада, к ним, запыхавшись от быстрой ходьбы, присоединилась Бакетамон.

– Ситамон велела кормилице не будить меня, чтобы я проспала! – зашипела она в ухо новой подружке.

– Вот змея!

Неф гордо вышагивала рядом с Бакетамон, радуясь, что теперь не одна.

Дворец Малькатты на западном берегу Нила, пер-аа построил его словно вызов всем, обычно правители жили на восточной стороне. А мастерская папирусов, конечно, на восточном, там, где остальные ремесленники. Чтобы попасть туда, пришлось переправляться через реку, и учитель боялся, чтобы кто-то из детей ненароком не свалился в воду. Но все обошлось.

Мастерская располагалась за большим забором, хотя усиленной охраны не видно. Пока добирались до нее от причала, облились потом, все же было еще жарко, но никто не жаловался. Учитель следил, чтобы дети держались в редкой тени, а рабы исправно обмахивали их опахалами, мысленно ругая себя за то, что не назначил встречу попозже.

Но добрались без происшествий, никому не стало плохо на жаре, все же дети, даже из царской семьи, в чем-то выносливей взрослых.

Во дворе мастерской все сразу закрутили головами в разные стороны. Учитель принялся объяснять, что происходит. В одном углу рабы обрезали у принесенного с реки папируса корни и верхушки-метелки, они не понадобятся.

– Выбросят? – тут же уточнила Неф.

– Нет, корни пойдут в дело вместо дерева, из каких-то будут изготовлены поделки, самые кривые сожгут в печи.

Другие рабы очищали стебли от коры и складывали в тени.

Но самое интересное творилось в здании. Оттуда доносился равномерный стук.

– Что это? – Глаза у Неф округлились. Бакетамон пожала плечами:

– Не знаю, сейчас увидим.

В длинном помещении стояли несколько тоже длинных столов. Учитель снова принялся объяснять, что происходит. На ближайшем столе, обильно смоченном водой, мастер раскладывал полосы мягкой внутренности папируса, которые подносили рабы. Причем раскладывал сначала вдоль стола, а потом принялся делать это поперек. Теперь полосы ложились крест-накрест.

Дети постояли, наблюдая за действием, но это было мало похоже на тот папирус, который они видели в свитках.

– Мастер делает основу. Сейчас он начнет отбивать эту массу, чтобы все склеилось.

Действительно, мастер хорошенько побрызгал все клеем из какого-то сосуда, накрыл уложенные стебли тонкой тканью и взялся за большой молоток. Вот откуда стук!