Опасность и соблазн - Конни Брокуэй

— После вас, мэм. — Его голос звучал ровно и вежливо.

— Нет, благодарю вас, сэр. Я уверена, что мое присутствие не поможет вашей розе лучше укорениться. Но прошу вас, идите.

— Я тоже полагаю, что посадка этого растения не требует обязательного присутствия нас троих, — возразил мистер Макнилл. — Вы не против, если я подожду здесь, с вами?

— Конечно, нет. — Согласие прозвучало несколько нерешительно. — Не хотите ли немного… пунша?

Шарлотта чуть не рассмеялась, представив себе эту картину — Кристиан Макнилл пьет пунш из хрустальной чашечки. Его крупные руки просто раздавят хрупкий хрусталь. Но она тут же нахмурилась, вспомнив, что у них больше нет чаши для пунша. Кейт явно забыла, что ее продали на прошлой неделе. О Боже! Кейт почувствует себя униженной, если придется подавать пунш в чайных чашках…

— Благодарю вас, нет.

Шарлотта с облегчением вздохнула: хотя бы от этой неловкости Кейт была избавлена.

Кристиан Макнилл подождал, пока Кейт устроится на краю дивана, и вид у нее при этом был такой, словно она в любой момент готова убежать. Что это стряслось с ее сдержанной сестрицей? Она нервничает, с изумлением поняла Шарлотта. Она не помнила, чтобы кто-нибудь мог заставить Кейт потерять самообладание. До того как Майкл начал ухаживать за Кейт, за ней охотилась целая дюжина молодых людей, и никто из них, как бы ни был искушен и какими бы изысканными манерами ни обладал, так и не смог лишить ее душевного спокойствия.

Шарлотта подалась вперед, внимательно разглядывая грубого золотоволосого горца. Он вернулся в комнату и стоял, возвышаясь над Кейт. Она же отвернулась к окну и не видела его настойчивого взгляда.

— Надеюсь, что не огорчил вас, миссис Блэкберн, — сказал он. Голос его напоминал грубо-спокойный гул — так разговаривает вода на речных камнях.

— Вовсе нет.

«Лгунья», — подумала Шарлотта.

— Боюсь, я немного рассеянна, простите. — Кейт сложила руки на коленях точно так же, как она делала это в классной комнате много лет назад, когда под руководством гувернантки практиковалась в умении вести разговор. Откашлялась. Часы отсчитывали минуты, а высокий шотландец оставался почти противоестественно спокойным, и ни следа смущения не было на его лице, ни намека на неловкость — в его фигуре. Кейт же, казалось, вот-вот рассердится, несмотря на чопорный самоконтроль, заставлявший ее сидеть неподвижно, как статуя. Наконец она не выдержала.

— Вас, если я правильно поняла, посадили в тюрьму? Сочувствую, что пришлось пережить такие испытания.

Слова ее прозвучали вежливо и корректно. Таким же был его ответный кивок, принимавший ее сочувствие.

— Могу я узнать, во время какого сражения вас взяли в плен? — с мрачным видом продолжила она.

— Никакого сражения не было, — спокойно ответил он.

— Вот как? — Кейт задумалась. — Но как же тогда вы и ваши друзья оказались во Франции во время военных действий, мистер Макнилл? — В ее голосе слышался теперь искренний интерес.

— Я и сам этому удивлялся, и чаще, чем вы можете себе представить, — ответил шотландец. — Похоже, во всем виноваты розы.

Гладкий лоб Кейт слегка наморщился, и она принялась теребить ткань платья. «Сестра кажется такой юной, — подумала Шарлотта. — Кожа, оттененная темными волосами, такая бледная, а шея тонкая и беззащитная». И хотя Шарлотта знала, что Кейт — это оплот силы, и весьма внушительной силы, ей показалось, что сестра выглядит очень… хрупкой. И слабой.

Затаив дыхание так, как бывает, когда входишь в дверь чужой темной комнаты, Шарлотта подумала: может быть все, что случилось с Кейт, не так… ну… не так уж плохо, как полагают все они — Хелена, она, Шарлотта, и даже матушка?

— Как могли розы привести вас в тюрьму? — спросила Кейт, взглянув в глаза Макниллу.

Тот заложил руки за спину. Он смотрел на Кейт с непроницаемым выражением лица. По телу Шарлотты пробежала дрожь. Он был гораздо крупнее, чем ей представлялось. Вид у этого молодого человека был ужасно суровый.

— Это неприятная история, миссис Блэкберн.

— Рассказывайте.

Решительный тон сестры испугал Шарлотту. Гувернантка не одобрила бы такого тона. Нельзя так требовательно обращаться даже к знакомому человеку. Но он, кажется, не оскорбился. Напротив, что-то смягчилось в его суровом лице.

— Все мы что-нибудь знаем о садах, — сказал он. — Там, где мы росли, уход за розами был одной из наших обязанностей.

— Очень жаль. — В ее голосе прозвучало сочувствие.

Он коротко рассмеялся.

— Не жалейте нас понапрасну, это был не работный дом. Насколько я помню, в работных домах нет розариев. Нет, это было что-то вроде сиротского приюта. Но это не имеет значения.

Кейт ждала.

— Как раз из-за роз и кое-каких других навыков, которые мы приобрели, к моим товарищам и ко мне обратился некий джентльмен, который попросил нас поехать во Францию и среди прочего отвезти одной леди очень редкую желтую розу. Выполняя его поручение, мы надеялись, что будем допущены в ее мир и, — он пожал плечами, — она поможет нам изменить свой.

— Леди, способная изменить мир? — недоверчиво переспросила Кейт, и Шарлотта снова ощутила легкое смущение. Не важно, что сказал посетитель, ни в коем случае нельзя открыто сомневаться в его правдивости.

— Ее звали Мари-Роз, но муж зовет ее Жозефиной.

Шарлотта беззвучно произнесла «О!» и заткнула костяшками пальцев рот, чтобы заглушить изумленный вздох. Так этот человек знаком с супругой Наполеона?

Кейт тоже не смогла скрыть изумления:

— Вы встречались с Жозефиной?

Кристиан Макнилл невесело усмехнулся:

— Один раз, мэм. Вскоре после приезда наши планы были раскрыты… Нет! — На лице его застыло такое выражение, что Шарлотта ужаснулась. — Наши планы не были раскрыты — их выдали. Выдал предатель. Человек, знавший о нашей миссии. Нас собирались казнить, и если бы не вмешательство вашего отца… Но один из нас все же погиб.

— Как жаль, — сказала Кейт. — Как жаль, что жертва, принесенная моим отцом, не спасла вашего друга. Я хочу сказать, что если человек твердо решил стать мучеником, нужно, чтобы от этого была какая-то польза… Боже мой! Прошу прощения! Не знаю, зачем я это говорю. Пожалуйста… простите меня. Я, право, не хотела вас обидеть. Просто… — ее голос упал до хриплого шепота, — смерть моего отца кажется мне предательством.

Шарлотта снова забилась в нишу, ошеломленная признанием сестры. Она никак не думала, что Кейт питает такие чувства. Потом она снова выглянула из-под занавеса.

Внезапно Макнилл опустился на одно колено, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами молодой женщины.

— Клянусь вам, мэм, если бы в наших силах было удержать вашего отца от такой жертвы, мы бы это сделали, — тихо заверил он. — Мы понимали, с каким риском связано то, что мы собирались совершить, и ни за что не согласились бы, чтобы другой человек платил за наши поступки. Но выбора не было, нас никто не спрашивал.