Чудодейница - Наталия Лебедева

— Ох, и красавица ж была! Мужские взгляды восторженные вдохновляли… Девицы старались превзойти, да козни строили. Великая княжна Анастасия Николаевна приблизила меня, судачили с ней тайком о кавалерах и о других девичьих секретах. Цесаревич совсем мало́й был, дюжина годочков, а тоже украдкой засматривался, царствие ему небесное…

Много любопытного Юля узнала про революцию, с точки зрения молодой девушки, про период всеобщего подозрения и доносов из памяти более взрослой женщины, про то, как жили москвичи во время Великой Отечественной. Истории из уст очевидца тех лет с личными примерами казались намного интереснее, чем те же события из книг или фильмов. Похоже, что всю свою жизнь она прожила в Москве. «А как же царские дворцы? Они ведь в Петербурге были. Привирает Елизавета, а я купилась».

***

Однажды Юля вдруг проснулась от громкого шороха, явно не случайного. Резко села на кровати и удивлённо открыла рот. В центре комнатки стоял и смотрел на неё человечек, ростом с четырёхлетнего ребёнка. Бородатое лицо выдавало мужчину средних лет. Постриженные «под горшок» волосы с пробором посередине были гладко причёсаны. Кушак на поясе светлой рубахи-косоворотки в горошек первым делом напомнил русского мужика, а жилетка поверх, да широкие штаны, заправленные в блестящие чёрные сапоги — приказчика из старых фильмов. «Домовой! Вот тебе и мыши…»

Мужичок с достоинством поклонился, приложив руку к груди, и неожиданно густым басом, старательно приглушая голос, представился:

— Савелий, — тряхнув головой, продолжил, — Лизавета велели срочно к ней подойтить. Поспешай! — и пропал.

После такого «видения» сердце Юли учащённо забилось, но странная речь этого человечка заставила его колотиться ещё быстрее. Старуха никогда не приглашала Юлю к себе, и эта ночная просьба, похожая на приказ, да ещё через посыльного, могла означать лишь что-то нехорошее. «Наверное, ей плохо, надо поторопиться!»

Дверь оказалась не запертой. Девушка с некоторой опаской приоткрыла её и зашла в просторную комнату. Абажур настольной лампы пропускал неяркий зеленоватый свет, оставляя в тени развешенные на стенах картины, какие-то предметы и низкие шкафчики. Но румяное личико юной Лизы с портрета, висящего прямо впереди, между двумя зашторенными окнами и ближе к лампе, не только хорошо освещалось, но будто сияло своей красотой и молодостью. Широкий вырез светлого платья, окантованного золотом вышивки, оголял худенькие, почти детские плечики и тонкую шейку, украшенную ниткой жемчуга. Легкомысленно взбитые волосы прикрывала сверху невысокая белая шляпка, сзади выглядывала белая атласная лента банта. «И правда, фрейлина…», — разом поверив во все рассказы хозяйки, подумала Юля, переводя взгляд направо, на старинную кровать с высоким изголовьем к окну и низким резным изножьем.

На ней, вытянув руки поверх одеяла, лежала осунувшаяся Елизавета. Впервые её лицо было без привычного румянца, крайне бледное и слегка зеленоватое из-за лампы.

— Присядь, — прошелестела Елизавета непривычным голосом. Юля быстро подошла и послушно села на табуретку возле прикроватной тумбочки:

— Где у вас лекарства, Елизавета? — в комнате не было даже намёка на таблетки или аптечные пузырьки, как не было традиционного в квартирах стариков запаха валерьянки, ощущался лишь лёгкий аромат лаванды.

— Не надо лекарств. Пришло моё время, — старуха протянула руки к девушке и неожиданно цепко ухватилась обеими за её кисть. Юле стало жутко. Но отнять руку у неё не получилось, словно она потеряла контроль над своей конечностью. — Послушай меня и помолчи, а то не успею всё сказать. Давно ждала кого-нибудь вроде тебя… Ты хорошая девушка… но главное… у тебя есть… способность к чудодейству… я вижу это… передаю тебе свой ДАР… Прими его безропотно. Живи достойно… помогай слабым. Перво-наперво… учись защищаться и нападать… На тумбочке… ключ… Это тебе… Он… от… — и хватка ослабла. Лицо Елизаветы разгладилось спокойствием, на губах застыла улыбка, хотя последние слова она выговаривала с трудом.

А Юля, наконец, поняла, где видела её раньше — во сне, в первую ночь в этой квартире! Это она спасла девушку от злодеев. «Как такое возможно?.. Почему я догадалась так поздно…»

Вдруг Юлю «прострелило»: «Что ещё в том сне правда? Неужели на самом деле существуют вампиры и подземные галереи?» Голова закружилась. Чужие мысли и знания, Елизаветины, стремительно вселялись в разум девушки. «Скорее к себе! На подушку. Как бы сознание не потерять… Ключ!» Зажала в кулаке старинный кованый ключик и по стенке добралась до двери, а потом и до своей комнатки. Несмотря на стресс, уснула мгновенно.

Глава 2

После суеты проводов Елизаветы, в которых Юля поучаствовала на правах её приятельницы, жизнь в старой московской квартире не потекла своим чередом, а «понеслась по буеракам». Но об этом потом… Девушке удалось вскользь познакомиться с её владельцем, Николаем Григорьевичем. Мрачный мужчина с брюзгливо поджатыми губами квартирантке не понравился. Хотя, не должен же он всем улыбаться, потеряв свою бабушку (он оказался не сыном, а внуком Елизаветы). Да и сам уже старый, вполне мог замкнуться в себе и стать равнодушным к людям.

Ключ, конечно, подошёл к замку той загадочной комнаты! Вернувшись с похорон и выбрав момент, любопытная жиличка, наконец, открыла притягивавшую её дверь. Кинув взгляд на явную кладовку, взломщица подавила возникшее разочарование. Нет, ну не пещеру же Али-Бабы она тут ожидала увидеть, в конце концов! Для чулана комната великовата, не исключено, что здесь когда-то была людская — помещение для слуг, не в барских же хоромах им было ютиться. Дом дореволюционный, некогда богатый. Сейчас тут вдоль стен самодельные стеллажи из досок, а на них — связанные стопки пожелтевших газет и журналов, устаревшая домашняя техника, в том числе радиоприёмники, несколько патефонов и даже граммофон! Тут же и стопки старых пластинок. «Ух, как интересно! Послушать бы…» Набитые чемоданы башенкой громоздились на окованном старинном сундуке справа от входа. «И порыться бы основательно…»

Не смогла Юля закрыть глаза на уголок фотографа, который вызывающе смотрел на неё с другой стороны. Там вплотную к стеллажу примостился стол с пластиковыми ванночками и фотоувеличителем, странно, что не пыльным. Когда-то в детстве похожий был у папы… Кто-то использовал тёмную комнату, как фотолабораторию. Выше на полке — будто выставка фотоаппаратов. «Ух, ты! Олдскул! Советские фотики! Добротные какие, из натуральной кожи чехлы! А вот эти коробочки подревнее».

В ряд лежало несколько футляров антикварного вида. Юля не удержалась и сняла с полки один старинный кейс. Никогда подобное чудо в руках не держала, только в кино видела. Открыв, проигнорировала коробку с пластинами и достала гладкий анодированный контейнер, в котором ничего не выдавало фотоаппарат, но сбоку приютилась круглая кнопочка.