Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Ты фея Трехдюймовочка! –неожиданно для себя выпалил Эдя. Одновременно он подумал, не являются ли всеэти глюки на тему фей прямым следствием того, что Феликс бил его по голове.

Молоденькая дамочка всполошилась. Затрепеталакрыльями. Уронила шляпу. Эдя увидел длинные темные волосы, подхваченные золотымобручем.

– Умоляю, больше ни звука, князек! Магияи мое имя, произнесенное вслух! Этого достаточно, чтобы узнать…

– Что узнать?

– Тшш! Не так громко! Я не глухая! Ипочему вы, великаны, всегда так орете? Поверь, самые простые слова имеютгораздо больше силы и смысла, если произносишь их шепотом.

– А?.. Чего?.. – не понял Хаврон.

Нетерпеливо отмахнувшись от Эди, незнакомкаторопливо сложила веер, перевернула его и – в руках у нее оказалась волшебнаяпалочка, которая заканчивалась хрустальным шаром. Внутри шара с сухимнеприятным треском перекрещивались фиолетовые молнии.

– Магическая палочка-веер пятиударногодействия… Ни один лопухоид не должен касаться шара, если, разумеется, в егопланы не входит стать пеплом… Даже смотреть лишний раз не следует. А теперьминутку терпения, вагон понимания – я экранирую пространство!.. –предупредила фея.

Она обошла комнату и поочередно коснуласьпалочкой всех стен и пола. Эдя слышал сухое потрескивание. Лишь однажды емупомерещилась прозрачная стена, тонкая, как кисея, слившаяся с основной стенойкомнаты. Но скорее всего это был обман зрения. Последней настала очередьпотолка. Трепеща прозрачными крыльями, фея взлетела и коснулась его.

– Уф! Теперь я спокойна. Если они незасекли меня раньше, то я в безопасности. А, герцог-переросток? Что тыдумаешь? – спросила Трехдюймовочка, успокаиваясь.

Эдя молча проглотил сомнительный титул.

Порхая вокруг, фея внезапно заинтересоваласьего лицом.

– Ах, мил-человек! Как можно так небрежноотноситься к своей физиономии? Лицо дается лишь один раз. Удивляюсь я вам,мужчинам! О чем вы только думаете? Неужели нельзя наносить удары покакому-нибудь другому месту?

– Похоже, нельзя, – проворчал Эдя.

– Ах-ах-ах! Зачем же таким колючимголосом? Твоей маме стоило больше любить тебя в детстве, князек!

– Она меня и так любила.

– Поверь, мне лучше знать. Твоя мамабольше любила твою сестру. Это заметно по маленькой морщинке чуть вышепереносицы. И по рисунку на сетчатке твоего левого глаза. И не спорь со мной,лопухоид!

– Как ты меня назвала? –любознательно переспросил Эдя.

Он никогда не упускал случая пополнить свойбогатый словарь бранной лексики.

– Прости, князек! Я забыла, что тынепосвященный. Выкинь все из головы! Позволь, я займусь твоим лицом… У менябольшой опыт. Пару раз я присутствовала при изготовлении мумий. Ты выглядишьчуть лучше, но такой же бледненький… Ты часом не мертвяк, нет?

Не прибегая к волшебной палочке, фея коснуласьлица Эди легкой ладонью. Он ощутил покалывание, а в следующий мигТрехдюймовочка уже сидела на краю шкафа и как ни в чем не бывало болталаногами.

– О, какая прелесть! Уже не болит, не такли? Никаких следов не будет! Даю пожизненную гарантию. Попутно я убрала с зубовпару пятнышек кариеса, избавила тебя от прыщей, ушной серы и перхоти! Ну и откое-чего другого по мелочи! – похвасталась она.

Эдя метнулся к зеркалу. Из зеркала на неговоззрилось нагловатое, небритое, но очень здоровое и довольное лицо, которое вравной степени могло принадлежать брачному аферисту и трубачу провинциальногооркестра. Фея не шутила. Она убрала все лишнее: нездоровую синеву под глазами,следы кулаков Феликса и даже бестолковую родинку у правой брови. Стоя узеркала, Эдя торопливо просчитывал все плюсы обладания собственной феей. Плюсовбыло море, но и минусов, правда, тоже. Главные минусы Эдя связывал с теми, кторазыскивал фею. Подумав об этом, он покосился на телефон, соображая, незвякнуть ли 000-00-00, но эта предательская мысль задержалась у него не дольше,чем на секунду. Менять живую и всемогущую фею на какие-то бубличные дырки!..Это уж увольте!

Хаврон как человек принадлежал краспространенному ныне типу корыстных и циничных, однако в душе был даже слегкаидеалистом. Правда, скажи кто-нибудь ему нечто подобное, Эдя скорее всегопередернулся бы от омерзения и принялся бы протестовать.

– Я тебя никому не отдам! Тысокровище! – воскликнул Эдя.

Трехдюймовочка одарила его снисходительнойулыбкой.

– Спасибо. Мне уже говорили такое. Хотя яслышала и обратное. Особенно со стороны неблагодарных конкурентов. Они обвиняютменя во всевозможных преступлениях.

Хаврон помрачнел.

– За твое «спасибо» я не скажу тебе«пожалуйста». А за что тебя разыскивают? – спросил он, проверяя.

– Дорогой великанчик! – сказала фея,мило картавя. – Запомни это однажды и больше не повторяй ошибки. Если тыувидел афишу, то потому лишь, что я сама этого захотела…

– То, что в афише, правда?

– Разумеется. Незаконные предсказаниябудущего – полбеды. На это долго смотрели бы сквозь пальцы, если бы не другоймой проступок… Я помогла похитить артефакт, – сказала Трехдюймовочка.

– Это уже интересно. И как же ты этосделала? – спросил Хаврон.

Фея быстро взглянула на него и наморщила лоб.

– Однажды вечером ко мне явилсязакутанный в плащ человечек. Я даже лица его не разглядела. Что-то такое мелкоеи незначительное. Он принес мешочек алмазной пыли и потребовал у менязаговорить ее. Алмазная пыль, видишь ли, отличная вещь. Большинство артефактовзащищены от телепортации и от кражи, однако если посыпать их алмазной пылью, накоторую наложена магия фей, артефакт можно унести без особого риска…

– Типичная подстава! Зачем же тысогласилась?

Трехдюймовочка вспорхнула и перелетела наподоконник.

– Я не могла отказаться. Когда-тодавным-давно один маг спас мне жизнь. В благодарность я подарила ему кольцо ипообещала, что исполню любую – даже самую невероятную – просьбу того, ктопокажет мне его. И вот в тот вечер мне вернули мое кольцо и напомнили обобещании в ультимативной форме.

– А почему ты не отказалась?

– Ты глуп! Магические обещания нельзянарушать! Даже темные маги вынуждены держать слово, если уж его дали… – сраздражением отвечала Трехдюймовочка.

– К тебе пришел он? Тот, что спас тебя?

Фея замотала головой так решительно, что едване потеряла шляпу.