Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

восемь рыщем по полигону. Поздняя весна. Снег сошел, но еще грязно. Воронки полны воды с головастиками. Обычно в такие вылазки мы всегда что-нибудь «полезное» находили. Один раз нашли кучу аккумуляторных батарей для армейских раций. Интересно было их разбивать и изучать потроха. Другой раз нашли свалку довольно пригодных к употреблению, а может быть списанных новых, противогазов. С тех пор у каждого имелось по паре масок со «слоновьими хоботами». Да еще резина масок прекрасно подходила для рогаток. Стреляли мы из них настоящими пулями, собранными по округе. Стреляли неплохо. По крайней мере, вороны, которых мы почему-то не уважали, от наших «снарядов» пострадали немало.

Этот наш выход мне запомнился намного лучше других. Мы нашли БОМБУ! Как сейчас я понимаю, это была не авиационная бомба, а скорее всего мина от ротного миномета. Но все атрибуты бомбы были налицо — каплевидная форма, стабилизатор и на переднем конце ударный взрыватель.

От радости мы её бросали, старались разобрать, колотили чем попало. Но потом, слава Богу, стали вспоминать множество случаев гибели и увечий пацанов от военных находок. Приумерили пыл. Развели костер и осторожно поместили бомбу в центр пламени. Долго сидели за пригорком и ждали взрыва. А когда он прогремел, почему-то разочаровались, что не очень громко. Выводы, правда, сделали — больше не бить и не бросать боеприпасы. Они взрываются!

Учения

Отец наш, морской офицер, прошедший войну с самого ее начала и до победы, много времени уделял нашему с братом воспитанию. Причем, я не могу вспомнить, чтобы он читал нам нудные нотации, учил жить, требовал хороших оценок. Его занимало совсем другое. Те редкие часы, когда он мог находиться с нами, он старался наполнить интересными для нас и поучительными занятиями. Однажды он объявил, что завтра, мы отправляемся на ученья по подрывному делу!

Отец тогда преподавал в Кронштадтском Высшем Военно-морском училище. Ученья проводились для роты курсантов, а мы должны были входить в группу «наблюдателей». Представляете, как мы ждали этого дня. Будить нас не надо было. Мы вскочили с кроватей рано, приготовили все припасы, что было сказано и выступили в сторону леса. Вскоре прибыли на широкую просеку изрытую, как и весь лес, воронками и старыми окопами. Мы с интересом слушали команды на минирование разных объектов. Следили вместе с командиром роты за соблюдением мер безопасности. Ну и, конечно, приходили в восторг от настоящих (а закладывалось до 600 грамм тротила) взрывов. Особенно запомнился полет огромного пня, поднятого в воздух взрывом.

Затем на местности разместили взрывпакеты. Это такие шарики наполненные дымным порохом. Они прекрасно имитируют взрывы. Кстати, взрывпакеты в ту пору с успехом применялись на съемках военных фильмов. И вот рота курсантов, в развернутой цепи, стреляя холостыми из карабинов и автоматов преодолевала заминированный участок, где в это время взрывались взрывпакеты, заволакивая поле боя едким дымом.

Морская выучка

Много времени мы посвящали изучению морского дела. Над моей кроватью, помню, висел плакат с рисунками морских узлов, а над Костиной — плакат с флажным семафором — положение флажков в руках матроса — сигнальщика на каждую букву алфавита. Был еще плакат с азбукой Морзе. Всё это нами изучалось и закреплялось тренировками. К первому классу школы мы с братом уже свободно могли переписываться с помощью флажков, а в темноте фонарем, посылая точки и тире азбуки Морзе.

Так как отец был членом Кронштадтского яхт клуба и имел категорию «Яхтенный капитан дальнего плавания», он готовил себе на яхту матросов. Так что, приходилось изучать парусный такелаж и всё что с ним связано. Делали мы это с большим удовольствием! Как же! Предстояли прогулки и дальние походы по морю!

И вот отцу удалось выкроить краткосрочный отпуск, и мы отправились на яхте с небольшой каютой в четырехдневный переход Ломоносов — Выборг. Отец капитан, мама кок, я матрос и Костя юнга. Мне было 8, а брату 5 лет. Но мы справились. Переход проходил в шхерах. Это масса маленьких островов заполнивших Финский залив.

Кроме занятий яхтенным делом, мы услышали множество историй от отца, воевавшего в этих местах на катере-БМО (большой морской охотник).

О военных годах нашего папы можно прочитать в его книгах. Поэтому я себя сдерживаю и не пересказываю здесь захватывающие эпизоды войны, о которых он нам тогда поведал. По пути следования было много остановок для рыбалки. На удочку брало слабо, поэтому продолжались уроки взрывного дела. Только взрывы были подводные, приносившие кроме познавательной теории еще и практические уловы. Прихватил нас и небольшой шторм. Но все трудности были с успехом преодолены.

По итогам перехода мне даже было присвоено звание — яхтенный матрос малого плавания и третий взрослый разряд по парусному спорту!

Первый телевизор

В середине пятидесятых годов на крышах домов начали появляться телевизионные антенны. Высокие и сложные. В Ленинграде открылся телецентр и началась трансляция черно-белого видеосигнала в пробном режиме. Вскоре и наш отец привез новенький телевизор. Это был довольно большой аппарат в форме куба с экраном и ручками управления.

Экран был всего 18×10 см. Да, в половину тетрадного листа! Поэтому, чтобы хоть чуть-чуть увеличить изображение, перед ним обычно ставилась увеличительная линза, заполненная дистиллированной водой или глицерином.

Была привезена и установлена на крыше с помощью проволочных растяжек антенна, укрепленная на стальной трубе длиной 12 метров. Какой был праздник, когда первый раз диктор с экрана сказал нам «Добрый вечер!». Работал телевизор по вечерам часа по 3–4. Показывали новости, кино, иногда концерт. «На телевизор» сходились соседи по нашей коммуналке и из соседних квартир. Такая роскошь была далеко не у всех. Каждый приносил с собой стул или табурет. Помню, что просмотр телевизора сразу стал мощным стимулом хорошо учиться. За тройку в тетради можно было распрощаться на этот вечер с домашним кино.

Маленькие радости

Старьевщик

— Старьё берем! — Тряпки, кости, стекло!

Эти крики предваряли появление во дворе старьевщика ведущего под уздцы старенькую клячу, запряженную в телегу. Он собирал все, что мы могли ему натаскать. Конечно, и взрослые хозяйки выносили старые вещи, но основными поставщиками были дети. По пятому разу прошерстив квартирные кладовки, чердаки и подвалы, кучи хлама на пустырях, мы обеспечивали ему львиную долю добычи. Особенно ценились у него куски любого цветного металла и пустые флаконы от