28 панфиловцев. "Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!" - Владимир Першанин

Первые взрывы не достигали цели. Они сносили брустверы окопов, срезали траву и ветки деревьев. Затем расчет пристрелялся.

Мина весом три с половиной килограмма рванула на краю окопа, оглушив бойца, сжавшегося в комок на дне ячейки. Его спасло, что лейтенант приучил своих людей рыть окопы на совесть, достаточно глубокие.

Окоп частично завалило, осколки разбили винтовку. Бойцу в соседнем окопе не повезло. Мины с воем летели одна за другой, и какая-то из них влетела в узкий окоп. Красноармеец не успел ничего почувствовать, тело разорвало и вмяло в земляные стенки, но смерть товарища почувствовали другие бойцы.

– Мишка, отзовись! Живой?

– Кажись, прямо в окоп мина угодила.

– Отбегался Мишка…

Кто-то высунулся наружу и едва не угодил под очередной взрыв. Красноармеец нырнул вниз и, сняв каску, рассматривал пробитую верхушку.

У другого от непрерывного свиста и грохота не выдержали нервы. Он с руганью выпустил несколько пуль.

– Ловите, твари!

Андрей Краев насчитал три десятка взрывов. На долгую стрельбу боеприпасов у штурмового взвода вряд ли хватит. Немцы действительно вскоре прекратили минометный огонь, но ударили два или три пулемета. И сразу замелькали фигуры атакующих.

Они не бежали цепью, как учили Краева и его бойцов. Силуэты в серо-голубых шинелях поднимались, делали короткую перебежку и снова исчезали, уступая место другой группе. Продвигались они быстро, поймать на мушку мелькавшие фигуры было непросто.

Их поддерживал легкий бронетранспортер «ганомаг» с пулеметной установкой над кабиной. У него был длинный суженный капот, гусеничный ход и два колеса впереди.

Лейтенант понял, что он непростительно медлит, а бойцы оглушены взрывами мин и пулеметным огнем. Он выбрался из окопа и выкрикнул давно заученную в училище команду:

– Взвод, огонь!

Сам дважды выстрелил из винтовки и побежал к пулеметному гнезду, где расчет торопливо устанавливал «максим», заправлял ленту.

– Чего медлите?

Командир расчета, опытный сержант, уже наводил «максим». У тяжелого устаревшего пулемета был точный бой, пули шли густо и кучно. Атака замедлилась. Взвод вел беглый огонь из винтовок. Поддерживая друг друга, бойцы кричали немцам:

– Ну что, нарвались, гады?

– Целься в лоб! – советовал кому-то молодой красноармеец, хотя сам посылал пули, не целясь.

Пулеметчики сумели убить или ранить кого-то из атакующих. В ответ получили одну и другую очередь из «МГ 34» за щитком «ганомага». Второй номер расчета выпустил из рук ленту и зажал лицо руками. Между пальцами текла кровь. Еще несколько пуль звякнули о щит «максима», оставив глубокие вмятины.

В окоп к лейтенанту спрыгнул Иван Коржак. Коротко рассказал, что произошло.

– Пулеметчика Швецова ранило осколками, но не сильно. Пулемет спас, прикрыл его немного. А помощника наповал. Еще одного бойца легко ранили, но разведку мы отогнали. Гансы мотоцикл возле ручья оставили, весь в дырках.

– «Дегтярь» потеряли?

– Казенник смяло, вышел из строя.

– Хреново. Один «максим» остался. Второй номер тяжело ранен. Надо что-то делать.

– В контратаку? – вопросительно глянул на Краева сержант.

– Не получится. Пулеметы сильный огонь ведут. И еще этот чертов танк. Выжидает, вперед не лезет, может, думает, у нас артиллерия имеется. Я уже отделение гранатометчиков предупредил. Они наготове, только много ли нашими «РПГ» навоюешь?

– Глянь, что делают, гады? – показал на бронетранспортер Коржак. – Ломится, как к себе домой.

«Ганомаг» приблизился еще метров на пятьдесят и сыпал частыми очередями с крыши кабины. Стрельба из окопов стала заметно реже, замолк «максим». Кажется, в него угодила трасса из «МГ 34».

– Вот черт! Иван, добеги узнай, что там у пулеметчиков.

Вернулся связной, посланный с сообщением к командиру роты. С собой привел пять бойцов, обвешанных гранатами. Один из них нес ящик патронов на плече. Тяжело дыша от быстрой ходьбы, связной доложил:

– Товарищ Лимарев пять человек в помощь прислали, противотанковые гранаты и тысячу винтовочных патронов. Велели доложить, как складывается обстановка.

Снова заработал «максим», а через пару минут прибежал Коржак.

– Отдохнуть пулеметчики решили, – сказал он, не скрывая злости. – Бронетранспортер их сильно донимает. Весь щит во вмятинах. Я им приказал бронебойных патронов зарядить побольше и хорошо врезать по фрицу. «Максим» не слабее ихнего «МГ 34».

Заметил связного, удивился:

– Ты чего так долго шатался? Вздремнул, что ли, по дороге?

– Никак нет, товарищ сержант. Немцы сильный огонь вели, кое-где ползти пришлось.

– Лимарев требует доложить обстановку, – буркнул лейтенант. – Опять парня под пули посылать?

Красноармеец вздохнул, опустил голову. Снова лезть под огонь пулеметов он боялся. Один раз повезло, а во второй точно накроют. Краев успокоил бойца:

– Не переживай, никуда я тебя посылать не буду. Захочет Лимарев, сам придет. Нам не о докладах думать, а как посильнее по фрицам ударить. Сидеть будем, выбьют взвод к чертовой бабушке. А от Лимарева помощь аж пять бойцов. Вот спасибо!

Коржак понимал ситуацию. У энергичного и грамотного лейтенанта Краева не складывались отношения с ротным. Тот был призван из запаса и считал, что лейтенант его подсиживает, показывает, где не надо, свою грамотность. На совещаниях не упускал случая поддеть Краева и настраивал против него комбата.

В стороне шла стрельба, гулко ухали мины.

– Чего там? – спросил у связного Краев. – Тоже бой идет?

– Второй батальон на марше перехватили. По слухам, небольшая группа. Но у них артиллерия с собой, отбиваются.

– Почему сразу не доложил?

– Так не до этого было, – виновато пожал плечами связной. – Нас самих так огнем прижали, что едва выбрались.

Тем временем командир расчета послал из «максима» точную очередь в приблизившийся «ганомаг». Пробить броню не удалось, но сержант вложил несколько бронебойно-трассирующих пуль под переднее крыло, где находились рулевые тяги.

Брызнул сноп искр, «ганомаг» вильнул, машина спешно ушла под прикрытие деревьев. Открыл огонь танк, взрыв разметал бруствер соседнего окопа и сильно контузил бойца.

– Высиживать нечего, – злясь на самого себя, резко заявил Андрей Краев. – Бойцов одного за другим теряем. Надо атаковать. И не в лоб, а с флангов. Я сам людей поведу.

– Могу и я, – сказал Коржак.

Особого желания снова лезть под пули он не испытывал. Уже сходил, едва ноги унес. Тем более Коржак был женат, имел ребенка, ждали второго. Уходя, он обещал жене вернуться живым с этой войны, которой не видно ни конца ни края.