Дети Ирия. Ладомира - Ольга Крючкова

Род Агуни, которого славяне почитали, как бога земного огня также понёс непоправимые потери. Из жизни ушли Бадняк, Божич, Джерман, Дабог[4]. Их жёны и дети, увы, не смогли поддержать былого величия отцов и отправились вслед за ними к праотцам. И малочисленный род Агуни присоединился к Перуну.

Род Зибога сгинул полностью. Ибо место его в пантеоне славян заняла Мать Сыра-Земля. Та же печальная участь постигла роды Ипабога и Немиза[5]. Вера в старых богов умирала, их место занимали новые. А порой один новоявленный бог сосредотачивал в себе функции двух или даже трёх старых богов, дабы выжить. Вера в такого бога могла быть, увы, мимолётной. И он спустя некоторое время неотвратимо отправлялся за своими пращурами в мир Иной.

Вслед за родами Ипабога и Немиза ушёл в мир Иной род Дыя, бога ночного неба.

Род Перуна, которому поклонялись волыняне и поляне, и род Триглава считались в Радогоше одними из древних и сильнейших. Они в полной мере владели ирийской магией, увы, частично утраченной многими родами из-за кровосмешения со смертными славянскими женщинами.

Одним из ярких примеров такого смешения триста лет назад являлся новоявленный род Огонь-князя, который был рождён Молоньей, красавицей княжной, от поэта и сказителя Велеса.

Долго совет Радогоша решал: принять ли младенца в стенах города или отдать смертной матери на воспитание. Наконец, Сирин, которая и прознала о любви Молоньи и Велеса, вступилась за младенца и её голос оказался решающим. С тех пор дети, рождённые смертными женщинами от ирийцев, обрели свой дом в Радогоше.

Их век был не долог, по сравнению с ирийцами, но несмотря на это намного превышал среднюю продолжительность жизни смертного. Тем не менее, полукровки унаследовали и некоторые магические способности.

Отношения Велеса и его сына князя-Огня не складывались. Велес не испытывал к своему отпрыску ни малейшей родительской любви. Тот же отвечал отцу подчёркнутой холодностью. Жизнь полукровки-Огня была намного короче, чем жизнь Велеса…

…В связи с тем, что Логос набирал силы, и крестоносцы постоянно терзали своими набегами славянские земли — пленили мужчин, женщин и детей, обращали их в свою веру, Радогош на протяжении нескольких веков постепенно пустел. Полностью выжил лишь единственный род ирийцев, во главе которого стоял мудрейший Триглав, единокровный брат Рода, чей культ ещё почитался. Однако родичи Триглава всё более ощущали нехватку энергии и, увы, постепенно слабели. Род Перуна понёс значительные потери, но выжил. Недавно Перун узнал о любовной связи своей жены Додолы и поэта Велеса, известного в Радогоше сердцееда. И, если бы не заступничество Магуры (дочери Перуна и Додолы) перед отцом, то разгневанный и охваченный ревностью родитель испепелил бы жену и её поэта-любовника.

Несмотря на то, что ставший привычным мир, окружавший ирийцев на земле, рушился, Велес изо всех сил старался этого не замечать.

Однако в последнее время Велес всё острее день ото дня чувствовал, как теряет силы. Сочинять сказания становилось всё труднее. Тем паче, что выжившие ирийцы не горели желанием его слушать. Поэт понимал: пройдёт каких-нибудь двадцать-тридцать лет и он отправиться к праотцам. Молодые мужчины всё реже возносили ему молитвы, предпочитая не писать любимым девушкам стихов, а покорять их иным способом. К примеру, дорогими подарками или демонстрацией своей силы.

Даже его возлюбленная Жива (вдова Даждьбога) в последнее время предпочитала общество воинственных братьев Радегаста и Руевита. Отчего-то с ними Жива находила темы для разговора, но только не с Велесом. Особенно с Руевитом, который менял лик семь раз на дню и это забавляло Живу, позволяя хоть не надолго отвлечься от повседневных проблем. Велес терялся в догадках. Он даже не подозревал, что Жива осведомлена о его связи с Додолой. Несмотря на заступничество Магуры перед отцом, она не преминула отправиться к Живе и рассказать ей о любви Велеса и её матери. Потрясённая изменой Велеса Жива не знала, как поступить. Сначала она хотела наброситься на изменника и в кровь расцарапать ему лицо. Затем — сброситься с высокой городской стены вниз и навсегда покончить счёты с жизнью. Однако совет Магуры был прост: Жива должна сохранять своё женское достоинство и просто-напросто игнорировать Велеса. Что та и сделала…

Поэтому теперь поэту казалось, что весь мир объединился против него. И, что его возлюбленная предпочла другого.

Велес достаточно удалился от родового чертога. Его окликнул слабый женский голос. Поэт обернулся — он стоял перед чертогом, некогда принадлежавшим роду Трояна[6]. В широком дверном проёме виднелась хрупкая фигурка Тарусы.

Ирийка была бледна, глаза её горели болезненным огнём.

— Таруса?![7]— воскликнул удивлённый Велес. — Ты больна?

— Я медленно умираю… — спокойно ответила ирийка. — Мои жизненные силы на исходе. Прошу тебя, входи в чертог… Почитай мне стихи…

Велес повиновался. Он вошёл в чертог, в нём царил холод и сумрак. Очаг явно давно не разжигался. Однако Велес отчётливо разглядел: подле нетопленного очага стояло ложе, застеленное меховым одеялом. На нём возлежали двое ирийцев: Барма и Припекала — силы покидали их. Велеса обуяли страх, отчаяние, ненависть к законам ирийцев, не позволяющим вмешиваться в ход земных событий. Хотя ранее ирийцы, благодаря своей магии даровали славянам множество знаний, многочисленные племена когда-то почитали и поклонялись им. Но по сути своей, ирийцы постепенно стали лишь сторонними наблюдателями. Поначалу в обмен на знания ирийцы получали столь необходимую им жизненную энергию, исходящую от молитв смертных. Затем молитва стала частью жизни славянина, ирийцев почитали как богов, постоянно вознося им хвалу, воздвигая в их честь храмы.

Внезапно волнение и отчаяние охватили Велеса. То чего он так тщательно старался избегать многие годы — смерть соплеменников — теперь перед ним. Когда-то ирийцы пришли в этот мир молодыми и сильными. Все роды держались вместе, это им и позволило объединить магические силы и возвести Радогош. Теперь же ирийцы уподобились простым смертным. И каждый тихо уходил из жизни в стенах своего родового чертога.

Горький комок в горле перехватил дыхание Велеса. В этот трагический момент он осознал всю тяжесть и безнадёжность положения своих соплеменников и… в том числе и свою. Без молитв паствы все ирийцы погибнут.

— Так что это твориться? Мы все умрём, ели не будем противостоять Логосу! — с жаром воскликнул он.