Бесприютный - Фред Варгас

Клеман и подумать не мог, что Марта его забыла, и он снова запаниковал. А если Марта его забыла? А если она все забыла? А если она совсем ничего не помнит?

Он так устал думать, что ему даже не пришло в голову назвать свое имя. Поставив аккордеон, Клеман принялся лихорадочно рыться в рюкзаке. Потом осторожно достал удостоверение личности и с опаской протянул Марте. Он очень любил свое удостоверение.

Марта пожала плечами и взглянула на потертую карточку. Клеман-Дидье-Жан Воке, двадцать девять лет. Нет, ей это ни о чем не говорит. Она посмотрела на парня с мутными глазами и с легким сожалением покачала головой. Потом снова посмотрела на карту и опять на парня, который шумно дышал. Она чувствовала, что должна постараться вспомнить, что этот человек чего-то отчаянно ждал от нее. Но она никогда не видела это худое, испуганное, шелушащееся лицо. И, однако, эти полные слез глаза и тревожное ожидание в них были ей знакомы. Тусклые глаза, маленькие уши. Бывший клиент? Да нет, больно молод.

Парень быстро утер ладонью нос, как ребенок, у которого вечно нет платка.

– Клеман?… – пробормотала Марта. – Малыш Клеман?…

Боже, да это же малыш Клеман! Марта быстро закрыла деревянные ставни, повернула ключ, подхватила складной стул, газету, две сумки и, вцепившись молодому человеку в руку, потащила за собой.

– Пошли, – сказала она.

Как она могла забыть его фамилию? Хотя, по правде сказать, она никогда не звала его по фамилии. Просто Клеман. Она увела его за полкилометра на автостоянку Института и там кинула поклажу на землю между двумя машинами.

– Здесь нам будет спокойнее, – объяснила она. Клеман совсем успокоился и во всем ее слушался.

– Вот видишь, – снова начала Марта, – я тебе говорила, что однажды ты перерастешь меня на целую голову, а ты не верил. Ну, кто был прав? Н-да, давненько это было… Сколько тебе тогда было лет? Десять. И потом в один прекрасный день мальчуган испарился. Хоть бы весточку о себе подал. Не хочу тебя упрекать, но ты хоть бы разок объявился.

Клеман прижал к себе старую Марту, а та похлопала его по спине. Конечно, от него разило потом, но ведь это был ее малыш Клеман, да Марта и не была неженкой. Она была счастлива снова видеть этого мальчика, которого когда-то потеряла и которого пыталась учить читать и складно говорить целых пять лет. Когда она встретила его на улице, на тротуаре, где его всегда бросал негодяй отец, он только и умел, что ворчать: «Плевать, все равно мне гореть в аду».

Марта посмотрела на него с тревогой. Вид у него был никудышный.

– Неважно выглядишь, – объявила она.

Клеман присел на машину, уронив руки. Он смотрел на газету, которую Марта положила на свои пакеты.

– Ты прочла газету? – выговорил он.

– Я там кроссворды гадаю.

– Убитая женщина, ты видела?

– Еще бы не видеть. Все видели. Такое зверство.

– Они ищут меня, Марта. Ты должна мне помочь.

Клеман описал в воздухе круг рукой.

– Убитая женщина, – повторил он. – Они ищут меня. Они про меня в газете напечатали.

Марта порывисто раскрыла складной стул и села. Кровь стучала у нее в висках. Теперь она уже видела в Клемане не маленького прилежного мальчика, а вспоминала все те гадкие привычки, которые он впитал с девяти до двенадцати лет. Он воровал, дрался, если кто-то обзывал его придурком, царапал машины, кидал куски мела в бензобаки, бил витрины и поджигал мусорные баки. Он был такой худой и ворчал «все равно гореть в аду, папа так сказал, и мне плевать, все равно». Сколько раз Марта забирала его из полиции? Хорошо еще, что благодаря своему ремеслу она знала все участки как свои пять пальцев. А к тринадцати годам Клеман почти успокоился.

– Не может быть, господи, – тихо сказала она несколько минут спустя. – Господи, не может быть, чтобы они искали тебя.

– Это я. Они заберут меня, Марта.

У Марты стоял ком в горле. Ей представилось, как по лестнице бегут люди и слышен голос ребенка, колотящего в дверь: «Они заберут меня, Марта, заберут!» Она открывает дверь, и он с плачем бросается к ней. Она велит ему свернуться калачиком на кровати, накрывает красным одеялом и гладит по голове, пока он не уснет. Конечно, малышу Клеману всегда не хватало ума. Она это знала, но скорее дала бы разрезать себя, на куски, чем согласилась бы с этим. И без того было много желающих плюнуть в него. Мальчуган не виноват, он придет в себя и всему научится. И будь что будет.

И без того ясно, что будет, сказал бы эта старая сволочь Симон, который когда-то держал бакалейную лавку. Этот всегда готов утопить ближнего. Он называл Клемана «дурным семенем». Мысль о старом негодяе придала Марте сил. Она знала, что надо делать.

Встала, сложила стул и подхватила свои сумки.

– Идем, – сказала она. – Нечего тут торчать.

Марта жила теперь в комнате на первом этаже недалеко от площади Бастилии, в маленьком тупичке.

– Один друг нашел мне комнату, – гордо сказала она Клеману, открывая дверь. – Если бы не все это барахло, смотрелось бы лучше. И на набережную он меня пристроил. Людвиг его зовут. Ты бы поверил, что однажды я буду книгами торговать? Была одна панель, теперь другая, и такое бывает.

Клеман успевал уловить лишь половину из ее слов.

– Людвиг?

– Это мой друг. Таких, как он, не часто встретишь. А ты знаешь, в мужчинах-то я разбираюсь. Да поставь же наконец аккордеон, Клеман.

Клеман взмахнул газетой, собираясь что-то сказать.

– Нет, – сказала Марта. – Сначала поставь аккордеон и садись, ты на ногах не стоишь. Потом расскажешь, откуда аккордеон, спешить нам некуда. Послушай, мальчик, сейчас мы пообедаем, выпьем по стаканчику, а потом ты мне все расскажешь, тихо и спокойно. Все надо делать по порядку. Пока я готовлю, приведи себя в порядок. И поставь, бога ради, этот аккордеон.

Марта отвела Клемана в угол комнаты и отдернула занавеску.

– Гляди, – похвасталась она. – Настоящая ванная. Здорово, да? Сейчас примешь горячую ванну – всегда нужно принимать горячую ванну, если дела идут плохо. Если у тебя есть чистая одежда, переоденься. Дашь мне грязное, я простирну вечерком. В такую жару все быстро сохнет.

Марта пустила воду, подтолкнула Клемана к ванной и задвинула занавеску.

Отмоется, хоть п?том от него разить не будет. Марта вздохнула, вот уж не было печали. Она бесшумно взяла газету и внимательно прочла статью на шестой странице. Молодая женщина, чье тело было обнаружено вчера утром в квартире на улице Башни Аббатис, была избита и задушена, после смерти ей нанесли двадцать восемь ранений острым предметом, возможно, ножницами. Просто мясорубка. Многое проясняют показания соседей, все они утверждают, что несколько дней подряд какой-то мужчина стоял перед домом жертвы. Марта вздрогнула, Клеман с шумом выпускал воду из ванной. Она тихонько отложила газету.