Порочная игра - Кристина Уэллс

— Он вас обидел? — Маркиз вознамерился взять ее руку и самолично убедиться, что особого вреда не нанесено. Но Сара поспешно отступила и избежала этого излишне пристального внимания.

Она торопливо покачала головой, а внутри все сжалось, сердце вдруг приготовилось выскочить из груди, а тут еще и дыхание перехватило.

— Небольшое недоразумение, только и всего, — пролепетала она. — Я вам очень признательна, но, пожалуйста…

Вейн опустил трость, которой он, собственно говоря, и высвободил локоть Сары, хорошенько стукнув возницу по руке, и перевел взгляд на кучера:

— Если не хочешь, чтобы твоя спина познакомилась с этой тростью, то исчезни.

Возница был коренастым и явно недюжинной силы, однако Вейн угрожающе навис над ним. Его покатые плечи и широкая грудь подавляли откровенной мощью. Возница слегка побледнел, однако сумел сохранить присутствие духа и принялся доказывать, что виноват вовсе не он.

Вейн вроде как и не слушал, но в то же время и не прерывал парня. Тот радостно сообщил, куда возил Сару, не поскупившись на вовсе не желательные детали. Он даже отметил, какой расстроенной вернулась мэм после посещения грязного и старого дома на Паддинг-лейн.

Сара напряглась, и чувство унижения неожиданно оказалось настолько сильным, что она не сумела подыскать ни одного слова в ответ. Господи, ну отчего из всех мужчин в мире, которые могли бы сейчас прийти к ней на помощь, подвернулся именно Вейн?

Он бросил на нее быстрый взгляд, исполненный откровенного любопытства. Сара с горделивым презрением вызывающе вскинула подбородок. Ей нельзя показать ни намека на свою слабость. Если Вейн, не приведи Бог, вдруг почувствует, как у нее от каждого его слова колотится сердце, как страстно она желает его каждую ночь, то пощады ей не будет. Она упорно вела себя так, как будто этого любовного томления вообще не существует. Она никогда не дозволяла Вейну никакой вольности, даже целомудренного поцелуя в щеку. Однако стыд за то, что, лежа в постели мужа, она мучительно желает ласки другого мужчины, медленно и неумолимо разъедал ей душу.

Маркиз ничем не показал, что поверил рассказу возницы. Но когда Сара промолчала и ничего не опровергла, он бросил парню монету и отпустил рассеянным кивком. Сара и рта не успела открыть, как возница поспешно убрался прочь. Вейн повернулся к ней:

— Пойдемте, я провожу вас до дома.

Звук его негромкого низкого голоса жаркой волной ласково скользнул вдоль спины Сары. Нежная теплая волна окатила ее с ног до головы, вызвав непроизвольную сладкую дрожь. Саре с трудом удалось сдержать себя, и она ответила ровным, ни разу не дрогнувшим голосом.

— Благодарю вас, но это совсем не обязательно, — вежливо сказала она. — Я живу в двух шагах отсюда. — Она покрепче стиснула руки. — Я просто забыла взять с собой деньги. Мой муж вам все возместит. Если вы не откажете в любезности подойти к нему…

Вейн проследил за ее взглядом до самых дверей кофейни, поджал губы и ответил как отрезал:

— Я не нуждаюсь.

Конечно, кто бы спорил. Мало кто мог себе представить, как на самом деле богат Вейн. Было лишь одно, чего он всегда хотел получить от Сары. Она знала об этом по его явно сдерживаемому неистовству, по той не свойственной ему скованности, которая вдруг начинала сквозить в каждом его движении. Казалось, ему приходится делать заметные усилия, чтобы удержать себя от прикосновения к ней.

Сара чувствовала себя отнюдь не лучше. Она просто-напросто упивалась им — его присутствием рядом, глубоким, как полночь, голосом, запахом его тела. Его темные волосы были безжалостно коротко подстрижены и поэтому совсем не скрадывали ни слегка крючковатый нос, ни острые выступающие скулы, ни чуть впалые щеки. Он нес себя по жизни подобно полководцу Римской империи, с грацией атлета и сквозившей в каждой его черточке привычкой командовать. Даже сейчас, посреди широкой, заполненной суматошной толпой, улицы, Сара чувствовала себя стесненной, угнетенной и подавленной одним его присутствием. Гордость не позволяла ей отступить хотя бы на шаг. Но как же ей этого хотелось! Да что там говорить — больше всего на свете ей хотелось удрать со всех ног куда-нибудь подальше.

Но единственное, на что она сейчас оказалась способна, — это спрятать свой страх за уже ставшей привычной маской нарочито ледяного спокойствия.

— Благодарю. Я вам очень обязана, — бесцветно проговорила она. Как только представится возможность, она сразу вернет ему деньги. Сара испытывала едва ли не животный страх от того, что должна ему, пусть даже такую мизерную сумму.

Между тем Вейн никуда не уходил и стоял с таким видом, как будто что-то ждал от Сары. Что именно, она представляла себе более чем смутно, однако знала точно, что это существенно больше, чем она могла бы сейчас дать. Она бросила взгляд на кофейню. Любым способом надо уйти.

— Сколько же в вас холода, — выдохнул наконец Вейн. — Вы… Я еще не встречал такой бесчувственной женщины, как вы.

Сара заставила губы сложиться в узкую и циничную усмешку. Как же плохо он ее знает! Опасность ведь в том, что душой она всегда чувствовала слишком много и глубоко. Избыток впечатлительности и довел ее до крушения всех надежд. В свои неполные семнадцать лет Сара получила от жизни безжалостный и жестокий урок. И больше она никогда не дозволяла душевному волнению захватить чувство здравого смысла. За свой сердечный выбор она заплатила каждым прожитым днем последних десяти лет.

Страдания возросли стократно после того, как ее познакомили с Вейном.

Они смотрели друг на друга и молчали. Мимо неторопливо текла равнодушная толпа, и никто не обращал на них никакого внимания, словно бы ее и Вейна скрывало от глаз посторонних дымчатое стекло. Его темные глаза неотрывно смотрели чуть ли не в душу, полные решимости выведать ее тайну и узреть тайное томление любви.

Сердце у Сары колотилось как безумное, и казалось: еще чуть-чуть — и оно перепрыгнет прямиком к нему в грудь. Но Сара поспешила воздвигнуть вокруг своего сердца неодолимый оплот из плавающих по океану души обломков грез, что потерпели крушение на рифах повседневности. И сердце оказалось вне опасности.

Кто-то весьма невежливо толкнул ее. Странный пузырь приостановленного времени лопнул, и мир шумно завертелся вокруг. Сара отвернулась.

В полукруглом окне кофейни стоял Бринсли, ее муж.

И не сводил с них глаз.

Маркиз Вейн бросил рассеянный взгляд на Бринсли Коула, который сидел на противоположном конце картежного стола. Как всегда, Вейну удалось ничем не выдать своей неприязни к Коулу, которая переполняла его душу.

Их окружал негромкий гул голосов прожженных игроков, полных решимости сорвать куш. Они сгрудились вокруг игорного стола, откуда доносились стук игральных костей и тарахтение шарика, прыгающего по полю рулетки. После выигрыша или проигрыша гул голосов нарастал и едва ли не сразу стихал снова. В этом месте собирались люди серьезные, и игра шла напряженная, требующая спокойствия. Даже потаскушки, обслуживающие игорные столы, прекрасно знали, что все их прелести заметно бледнеют перед предвкушением получить нужную карту, и поэтому возобновляли свои похотливые приставания только после того, как завершалась очередная партия.