Правда обманутому человечеству - Владимир Вестник

Однажды он попросил меня помочь опустить на колеса его машину, лежавшую на боку в гараже. Она была положена на бок для ремонта, поскольку ремонтный приямок был затоплен водой, прибывшей после таяния снега. Кроме меня, он вызвал Семена из соседнего гаража. С Семеном я не был лично знаком, но часто видел его. Несмотря на отсутствие контактов между нами, Семен раздражал меня сквернословием, которое бурным потоком слишком часто загрязняло окружающее пространство, и хмурым неприветливым видом, как бы всегда готовым к конфликту. Да и одет был так, как, наверное, одеваются зэки в колонии. Во всяком случае, почему-то возникало такое впечатление: ушанка, рабочая куртка, рабочие штаны, кирзовые сапоги – все черное.

Зайдя в тесный железобетонный гараж, мы огляделись. Было ясно, что легче тянуть на себя со стороны днища, но возникало опасение, что может придавить между машиной и стеной. Поэтому я встал перед капотом, Семен – за багажником. Хозяин же, встав со стороны днища ровно посередине, сказал: – Если так будете стоять, сил точно не хватит. Чего вы боитесь? Становитесь как я – со стороны днища. Я свой гараж до сантиметра знаю – сколько лет уже здесь копаюсь. Точно вам говорю! Думаете, я встал бы сюда, если бы хоть чуточку сомневался? Так что не бойтесь – не придавит. Обещаю. Ну, в конце-то концов, не в первый же раз так машину ставлю!

Последний аргумент был весомым. Ну, раз опытный хозяин, да с такой уверенностью говорит, – наверное, действительно знает. Тем более, сам так уверенно встал. Мы торопились по своим делам, спорить и вдаваться в детали не было настроения. Поэтому встали со стороны днища. По команде хозяина начали синхронно изо всех сил тянуть на себя. Машина накренилась в нашу сторону, но не свалилась. Тяжеловата оказалась. А мы оказались недостаточно тяжелы. Попробовали еще раз, затем еще. Каждый раз не хватало самой малости. Еще бы кого-нибудь, но в окрестных гаражах сейчас никого нет – все на работе. А если искать сейчас кого, то уже и нам, вроде бы, некогда.

Тут Семен сматерился, и, выйдя со стороны днища, встал за багажником, как вначале, сказав с беспокойством: – Все-таки может придавить.

Было ясно, что матом он хотел как-то скомпенсировать неловкость из-за проявления осторожности, которая может оказаться излишней. Но он простой и грубоватый, с хозяином не дружит. Потому ему было несложно преодолеть неловкость. Мне – сложнее. Когда отношения хорошие, особенно не хочется какой-либо неприятной мелочью вносить в них шероховатость. Если я солидаризируюсь с хамоватым Семеном, продемонстрировав тем самым пренебрежение мнением хозяина, это, конечно же, будет серьезным ударом по его самолюбию. Было ощущение, что как-то неловко, как-то не по-мужски проявлять трусливость и чрезмерную осторожность, когда гарантии дает вполне разумный и, похоже, вполне опытный и ответственный человек, который доброжелателен к тебе.

Я попытался на глаз определить степень опасности. Нет, это невозможно: хоть с рулеткой вымеряй, а когда машинно-гаражного опыта нет, всего не предусмотришь. Тем более, при таких малых расстояниях. Что ж, остается выбирать между мнениями двух автомобилистов, каждый из которых считает себя достаточно опытным. С одной стороны хамоватый Семен все-таки тоже производит впечатление опытного автомобилиста. Но, в отличие от него, хозяин более интеллигентный, рассудительный и аккуратный, делал это не раз, к тому же, обнадеживает с такой уверенностью. Ведь и сам встал туда, куда приглашает.

Тут я вдруг вспомнил о необходимости учитывать фактор ЭГП, а, значит, о необходимости быть бдительным с его людьми. И это было главным, что позволило мне все же преодолеть неловкость перед хозяином и придало решительности. ЭГП – штука коварная, с ним в поддавки лучше не играть. Не хватало еще пострадать, непонятно ради чего. Чай, давно уже не мальчишка, чтобы пренебрежение безопасностью путать с мужеством и доблестью. Я сошел со своего места и встал перед бампером, не обращая внимания на недоуменные, сокрушенные возгласы хозяина.

– Ну вот! Чего испугались-то? Теперь ведь точно сил не хватит, – сказал он раздосадовано. Он делано расхохотался над нашими страхами. Действительно, стало неловко. Но, как говорится, своя рубашка ближе к телу. У каждого свои интересы. Ему – быстрее бы решить свою проблему. Нам же важно не потерпеть урон. Помочь – пожалуйста. Только не ценой собственной безопасности. Спасибо и за то, что вообще взялись помочь.

Было видно, что его чувствительно задело недоверие к нему, особенно с моей стороны. Солидный, интеллигентный и мастеровитый человек, разве он давал когда-либо повод усомниться в своей серьезности и адекватности? Когда теперь удастся народ собрать, чтобы машину поставить? Ведь собирался уже сегодня ехать по делам. Сам он, конечно, остался на своем месте со стороны днища.

Конечно, теперь шансов справиться с задачей стало меньше. Машина наклонялась гораздо меньше. Как мы ни напрягались, свалить не смогли. Тогда я предложил раскачать, а затем толкнуть. Мы мало-помалу раскачали машину, по команде толкнули, и она тяжело и мощно рухнула на колеса, взметнув с бетонного пола облако пыли. С раскачкой это оказалось совсем нетрудно.

– Ох! – в этот момент резко выдохнул хозяин. То ли от удивления, то ли от того, что задело.

Он оказался запертым в вертикальной нише в железобетонной стене, которая была как раз за ним. Видимо, это было углубление для встроенного шкафа. Эта ниша была чуть шире его тела. Если бы не эта ниша, глубиной около тридцати сантиметров, в лучшем случае быть бы ему инвалидом. Борт машины был в пяти сантиметрах от стены. Впоследствии я удивлялся, что он оказался в нише. Неужели он, все-таки, предполагал опасность? Или случайно оказался перед нишей? Мы с Семеном потянулись поверх машины к нему, чтобы вытащить, но было не дотянуться. Он тут же сделал останавливающий жест ладонью:

– Не надо. Все в порядке, сам выберусь.

Было видно, что он стоит свободно. Но чтобы выбраться, ему придется лезть через верх машины. Он был шокирован. Мертвенно бледное лицо покрылось крупными каплями пота. Очевидно, он ужаснулся тем последствиям, которые могли быть, послушайся мы его. Похоже, кроме ужаса он испытывал неловкость от того, что подверг нас серьезной опасности и что, в отличие от нас, имел за спиной спасительную нишу.

Я посмотрел на то место, где стоял при первой попытке. Зазор между машиной и стеной был около пяти сантиметров. Если бы хватило сил свалить машину с первой попытки, было бы либо два пожизненных инвалида-паралитика, либо два трупа. А если бы идея о предварительной раскачке машины пришла чуть раньше, когда пытались тянуть на себя?

Семен тоже озадаченно смотрел на узкий зазор, оставшийся там, где он стоял при первой попытке. Он коротко, растерянно и вяло сматерился и замолк в задумчивости. Я ожидал, как неизбежности, что сейчас, после минутной растерянности, Семен разразится громкой и продолжительной смесью мата, возмущения, оскорблений и поучений. Если он по пустякам выдавал гневные нецензурные тирады, то сейчас вроде бы самое время для подобного. Но он задумчиво молчал. Его обычно хмурое и темное лицо сейчас было спокойным и, к моему удивлению, вроде бы даже посветлело и подобрело.