Выбор. Путь обретения себя - Екатерина Гераскина

выхаживание больных. Императорские легионеры ушли, вернее, вернулись в то место, где мы наткнулись на целую стаю схаров. Больше мы не обмолвились ни словом с их командиром. Жизни Крона ничего не угрожало, а значит, мне можно его покинуть.

«Не стоит тянуть. Ты уже готова. Нужно только восполнить резерв и попробовать вновь», — проговорила бабушка. Но она и так знала, что я согласна с ней.

Два года назад, когда я вернулась в родовые «развалины», у меня не получилось открыть семейные тайники, как и обратиться. Ждать тоже не было возможности, ведь неизвестно сколько на это потребовалось бы времени. Наступали холода, и у меня не было нормального теплого дома, денег и одежды. А набор в легионеры уже заканчивался. Пришлось уходить с насиженного места и стать для всех полукровкой. Почему полукровкой? Потому что было неизвестно, как я буду выглядеть после обретения сущности. Поэтому оставила себе лазейку в новых документах.

— Я тоже не собираюсь тянуть. Зайдем в гильдию, выпишемся из довольствия и отправимся в столицу, — рассказала я бабушке наш план.

«Я так скучаю…» — тяжело вздохнула она.

— Я тоже.

Еще сутки ушли на то, чтобы добраться до гильдии, получить расчет и сообщить о наших потерях. Но, оказывается, глава гильдии уже был в курсе всего. Видимо, легионеры императора постарались. Я получила рекомендательное письмо, дабы устроиться в гильдию наемником-легионером в столице, но поехала туда не сразу. Меня тянуло совсем в другое место, где было мое сердце. Туда, где цвела моя душа, где я чувствовала себя живой.

Я устроилась на ночлег на окраине столицы, в захудалом трактире. Там я бросила серебрушку, оплатив два дня простоя, еду и мытье. Как же меня достало вот так вот мыкаться! Кто бы знал. Не иметь дома, приятных сердцу мелочей. Как перекати-поле. Еду мне принесли практически сразу, а деревянную лохань набрали, пока я ела. Когда я осталась одна, то закрыла дверь и сверху навесила щит, чтобы никто не проник внутрь, и на окна тоже. Отчасти поэтому я и выбирала такие дешевые места для ночлега. Ведь обладая даром, я могла спать спокойно даже тут и при этом сэкономить. Оставалось только выставить накопители, чтобы те поддерживали простейшие щиты всю ночь.

Я сняла кожаный костюм, черную рубашку, размотала грудь, стащила маску с лица, хотя к ней давно привыкла. Опустившись в теплую воду, я наконец-то позволила себе немного расслабиться. Затем провела по лицу мокрыми руками, полила из ковшика, стоящего на колченогом табурете, на голову с короткими светлыми волосами и закусила губу, понимая, как же я вымоталась за эти два года. Хотя добилась многого: научилась владеть магией, быть полезной в бою, но пока не приблизилась к своей главной цели. Но я не отступлюсь. Никогда.

Прикрыв глаза, я разместила руки на деревянном бортике. Но стоило мне начать засыпать, как я решила выходить из воды. Не хватало еще уснуть и утонуть.

Забравшись в постель, я укрылась тонким одеялом и провалилась в беспокойный сон, который мне часто снился. Но именно он помогал мне не забыть кто я и для чего живу.

Я проснулась вся в крови на истрепанной кровати от запаха гари. Не знаю, сколько времени «проспала», но, похоже, что наше с бабушкой зелье сна дало сбой. И проспала я не три дня, а совсем немного. Ну, слава богу, иначе я бы просто сгорела заживо! Так как от моего тела Эдмунд решил избавиться уже знакомым методом — сжечь.

Радовало одно: пока я еле перебирала ногами в поисках выхода, в домике уже никого не было. Только на улице кто-то стоял и смотрел, как занимается огнем дом. Я понимала, что не смогу пока выбраться. Ведь никто не должен знать, что я жива. Поэтому я проползла на коленях, стащила с кровати свой плащ, а также окровавленную простынь и подоткнула ими внизу дверь, чтобы дым не так быстро проникал в мою комнатку. Рот и нос я закрыла лоскутом ткани, найденным тут же в комнате и смоченным водой из кружки. Затем я снова доползла до окна, уже заранее приготовив табурет, чтобы разбить стекло, и, встав на него, выскочить из домика. Но незнакомый соглядатай так и стоял. Сволочь!

«Сделай щит! Он должен задержать дым!»

— У меня нет магии.

«Попробуй. Сына больше нет. Магию никто не тянет…» — всхлипнула бабушка, и я вместе с ней, так как слова о сыне отозвались тупой и ноющей болью.

Затем я облокотилась на деревянную стену и, закрыв глаза, стала по памяти формировать защитный щит. Но тот никак не выходил. Я аж заплакала от бессилия, ведь была такой жалкой и разбитой. Столько терпеть, чтобы сгореть заживо?! Вот уж нет!

Сделав очередное усилие, я снова и снова чертила в воздухе руны и искала свой чертов резерв магии. Когда огонь уже начал «есть» дверь, заполыхала стена напротив, а языки пламени стали продвигаться к моему углу и убежищу, я смогла наконец-то напитать едва мерцающий магией слабый щит. Дышать стало чуточку легче. Щит мигал и грозился рассыпаться. Спустя минуту я поняла, что кислород в этом щите тоже заканчивается. Ведь мало сделать руну щита, нужно еще учесть и другие факторы. Я ведь читала об этом? Но пока действовать в критических ситуациях я не научилась.

С трудом поднимаясь и царапая лопатки об неотесанную древесину стены, я посмотрела в окно. Никого не было. Не теряя ни секунды, я вышибла стекло табуретом, оторвала от подола лоскут ткани, обмотала руку и сбила острые осколки. Поставив табурет, я взобралась на него, перевалилась через окно, ударилась коленями и руками о землю. Но слава богу ничего не переломала себя. Когда я доползла до кустов, то заметила, что щит так и мерцает, но не потух.

«Твой резерв жадно наполняется», — подтвердила бабушка.

А потом я то ли шла, то ли ползла в сторону и уходила как можно дальше от домика, что чуть не стал моей могилой. Я остановилась только, когда лес заступил за моей спиной плотной полосой, и упала на колени, заваливаясь на бок. Прижав ноги к ноющей груди, я горько и навзрыд заплакала, жалея себя, свою судьбу и своего сына.

Проснулась я на заре и, резко открыв глаза, провела по лицу пальцами, обнаружив сухие соленые «дорожки». Похоже, я снова плакала во сне. Тяжело вздохнув, я откинула затхлое одеяло и спустила ноги на холодный пол. Затем я подошла к бадье и, умывшись, оделась в чистый комплект одежды, что был