Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева

Дядя Хасан не торопил меня, он с хитрой улыбкой наблюдал за тем, как я осваиваюсь на новом месте, а потом спросил:

- Ну как, придёшь завтра к семи попробовать?

Попробовать хотелось очень сильно. Не зря ведь я столько времени и энергии потратила на это занятие! Было катастрофически интересно, как меня воспримет незаинтересованная публика - люди, не являющиеся моими родственниками и друзьями. Поэтому я вздохнула и ответила:

- Я п-постараюсь.

Мы договорились, что я дам ему ответ сегодня не позднее семи. Для этого мы обменялись номерами телефонов, и дядя Хасан вывел меня на улицу через чёрный ход. Там меня уже ждала Марьям. Она буквально подпрыгивала от нетерпения:

- Ну что? Ну как? Договорились?

- Он приглашает завтра спеть в семь часов вечера... перед публикой.

- Ну! А ты?

В моём голосе зазвучали истеричные нотки:

- Марьям, ну как я пойду? Кто меня выпустит в такое время из дому? А что, если мама узнает? Я же сгорю от стыда!

- Так, спокойно, сестра! Первый пункт я беру на себя. Пойдёшь ко мне в гости, а оттуда, чёрным ходом-огородом - в дядин салон. Второе: никто ничего не узнает! Сюда ходят только мужчины, вряд ли кто-то из них общается с твоей мамой. К тому же, у меня есть прекрасная идея, как защитить тебя даже от такой случайности.

Уже у себя дома Марьям продемонстрировала мне очень красивый никаб, расшитый золотом.

- Думаешь, он не помешает петь? - усомнилась я.

- Вот завтра и проверишь. Но думаю, нет.

Я закрыла лицо ладошками:

- Ох, сестра, на что ты меня толкаешь! Ведь это чистой воды безумие...

- Я в одной умной книжке читала, что всегда лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть!

- Как раз в моей ситуации первый вариант может иметь катастрофические последствия.

- Какие, например? Давай рассмотрим наихудшее развитие событий.

- Мама узнает - и...

- И?!

- И запрёт меня дома.

- Ты и так всё время дома сидишь.

- Запретит общаться с тобой.

- Ты что, меня сдашь?!

- Да нет, но это же твой дядя. Мама прекрасно умеет складывать два и два.

- Ой, да ладно! Ты преувеличиваешь её дедуктические способности. Даже если и так, ну посердится на меня немножко, но потом простит и разрешит нам видеться. Не бойся, Лайла! Это прекрасный шанс для тебя, не теряй его!

Я снова тяжело вздохнула и набрала на телефоне дядю Хасана.

Он пригласил меня порепетировать днём, а Марьям опять прикрыла. Всё это было для меня ново: я почти не имела дела с микрофоном и прочей техникой, но волнение и страх перед выступлением оказались приятными, окрыляющими. А вот дядя Хасан на моё требование петь в никабе нахмурился и покачал головой:

- Что за тайны, девочка моя? Уж не собираешься ли ты превратить свою певческую карьеру в шпионский детектив?

- Я очень хочу выступить, - призналась я, - но посетители не должны видеть моего лица - мне необходимо сохранить инкогнито.

Хасан повздыхал немного, но потом махнул рукой: мол, как знаешь.

Конечно, когда я увидела в приоткрытую дверь закулисья всех тех мужчин, перед которыми мне предстояло петь, то поджилки у меня затряслись намного активнее, чем в пустом помещении. Однако я убедила себя, что людей не так много (по раннему времени), а я закутана с головы до пят, и если опозорюсь, никто не узнает в дебютантке-неудачнице меня. Теперь-то я возблагодарила Небеса и свою матушку за то, что она не позволяла мне петь перед гостями. Благодаря этому, никто из посетителей не сможет узнать мой голос. Остаётся только уповать на то, что мой отец и браться не ходят в это заведение - в этом, кстати, я убедилась в тот же вечер. Как именно - объясню чуть позже.

Дядя Хасан сам вышел на сцену, чтобы объявить мой номер. Сказал, что у меня ангельский голосок, но мало сценического опыта и попросил гостей поддержать начинающую певицу аплодисментами. Они с готовностью захлопали в ладоши, а я на ватных ногах двинулась к микрофону. Вот это было ощущение! Будто я лечу в пропасть и не могу остановиться. Конечно, на самом деле, я могла развернуться и уйти, чтобы больше никогда не возвращаться, но возможность проявить себя такой трусихой пугала меня больше, чем позор неудачного выступления. Поэтому я всё же подошла к краю сцены, схватилась за стойку микрофона - для опоры - и глубоко вздохнула. Аплодисменты чуть усилились, а потом совсем стихли. Воцарилась тяжёлая, полная ожиданий тишина. Я обвела глазами зал, разволновалась ещё чуть сильнее, но заигравшая музыка отвлекла меня, и благодаря этому получилось извлечь из своей гортани звук. Поначалу он дрожал и срывался, голос никак не мог набрать силу. В ужасе я смотрела в одну точку, не в силах поднять глаза на людей в зале, сердце моё скакало, как бешеная кобылица, я почти готова была сдаться, но тут кто-то из посетителей, сидевших неподалёку от сцены, похлопал в ладоши. Мой взор машинально метнулся туда и внезапно наткнулся на очень тёплый приветливый взгляд. Мужчина среднего возраста улыбался и дружелюбно махал мне руками, будто говоря: давай, не робей, всё будет хорошо!

А я почему-то поверила ему. Распрямила плечи, вдохнула воздух полной грудью - и голос наконец зазвучал как надо. Чистый, сильный, из живота, из груди - как учила госпожа Сахим. Я так увлеклась, что даже расстроилась, когда песня закончилась. Это было невероятное ощущение. У меня будто выросли крылья, и я парила над полом, не чувствуя тяжести своего тела.

И вот тогда раздались уже настоящие аплодисменты - восхищённые, довольные. Посетители кричали мне:

- Браво! Бис! - а я улыбалась и чувствовала себя такой счастливой, будто была только что коронована, а не всего лишь спела песню в музыкальном салоне в не самом презентабельном районе города.

С каждой следующей песней уровень выражаемого публикой восторга постепенно снижался. Оно и понятно: они ведь не на концерт пришли, а чтобы посидеть, отдохнуть, пообщаться с друзьями. Я всё равно знала, что пою хорошо - чувствовала это, но вот это ощущение полёта от того, что все вокруг в восторге от моего таланта - оно засело мне в душу. Я поняла, что хотела этого всегда, просто не знала об этом, но вот как теперь обходиться без этого, если мы с Марьям не придумаем, что-то, чтобы я смогла приходить сюда регулярно - совершенно непонятно. О, слава - это настоящий наркотик!

После выступления (а на первый раз оно заняло чуть меньше часа) я чувствовала себя одновременно счастливой и усталой. Попрощалась с публикой и направилась к двери в закулисье - и встретилась со следующими артистами. Это были три девушки в таких нарядах, что хоть они и были не на мне, я устыдилась. Полупрозрачные, все в вырезах и разрезах - настоящее безобразие! Можно сказать, что девушки были почти голыми: их грудь, ноги, живот - всё можно было рассмотреть в деталях. На бёдрах, запястьях и щиколотках позвякивали монетки и браслеты, а руки и лица сверкали блёстками.