Принцессами не рождаются, или Секреты воспитания девочек - Наталья Царенко

Итак, женственность дочери, очевидно, результат совместной работы мужской и женской линий семьи. С одной стороны, для девочки первым и главным образцом женственности (или ее отсутствия) является мама. С другой – без папиной поддержки и принятия эта женственность не расцветет и зачахнет.

Поэтому давайте вместе подумаем, что мы можем дать девочке, чтобы она стала действительно Женщиной с большой буквы – женственной, мудрой, любящей?

Мама формирует все это в первую очередь, причем не только своим поведением, то есть видимой частью айсберга, но и своими невысказанными ментальными посылами, мыслеформами, своими пожеланиями и программами.

Если бы все было так просто и линейно, то маме достаточно было бы быть женственной, милой, ухоженной, чтобы и ее дочь стала такой же. Однако слишком часто можно наблюдать нелогичные на первый взгляд пары, где мама – красавица и кокетка, а дочка – гадкий утенок, из которого лебедю не удается (не дают!) проклюнуться не то что годами – десятилетиями; либо пары, где мама гиперженственна и, возможно, даже инфантильна, а дочь – «мужик в юбке», с железным волевым характером.

То есть на самом деле главное – подтекст материнского образа.

Бывают мамы-анчары, заглушающие все живое в радиусе полукилометра вокруг себя. Им невыносима мысль о старении и увядании, они не могут допустить выхода на первое место дочери – более молодой и свежей, они нарциссичны и потому жестоки к своим девочкам (что отнюдь не всегда проявляется явно). Архетип такой мамы-мачехи описан в сказке «Спящая царевна»: это женщина, которая видит себя единственной звездой вопреки всему, включая законы природы и общества. Такая мама порой осознанно, но чаще не ведая, что творит, нагружает дочку программами «ты никто и ничто без меня», «ты никакая», «тебе никогда не дотянуться до моего уровня», убивая в девочке женственность и веру в себя.

Вариация на эту же тему – мама, отравляющая все своим контролем и стремлением властвовать над душой, телом и судьбой дочери, – подобный образ отлично описан в фильме «Белый олеандр». Такая мать стремится разрушить все, что дочь пытается делать и создавать сама, не с ее «подачи»: дружеские и романтические отношения, выбор профессии, даже изменения во внешнем облике – все это заглушается на корню, а если не удалось – безжалостно ломается.

Бывают мамы другие – эдакие вечные девочки, чересчур подчеркивающие свою принадлежность к слабому полу, злоупотребляющие этим и оттого вызывающие у подрастающих дочек отвращение к подобному типу поведения. Дочка все сильнее тянется к папе, считая его более «нормальным» в семье и стараясь копировать именно его модель поведения, что нередко закрепляется на долгие годы. Если же мама-девочка инфантильна, не способна принимать решения и отвечать за них, не умеет справляться с житейскими задачами и тем более с трудностями, да еще и растит дочь одна, девочка считывает посыл: «Заботься обо мне, я сама не умею!», старается собой компенсировать эту пустоту и становится «мужчиной в доме», сохраняя в дальнейшем эту роль на всю жизнь.

Мама, жертвующая собой ради детей, транслирует программу жертвы и своей дочери, подсознательно принуждая ее следовать именно этой роли в своей жизни в дальнейшем. Впрочем, иногда система дает сбой, и дочь, в полном соответствии с феноменом треугольника Карпмана, закрепляет за собой роль агрессора и эксплуататора, если ее растили в парадигме «ты – пуп земли», либо же берет на себя роль избавителя, освобождая мать от груза жизненных тягот, но одновременно и от смысла жизни в многолетнем и уже приросшем намертво амплуа жертвы, – и вот уже дочь превращается тем самым во врага-агрессора либо тоже в жертву, но уже по отношению к маме. Так они и мыкаются внутри этого треугольника, не умея из него освободиться и выбрать какую-нибудь другую жизненную модель, поочередно обвиняя при этом друг друга, но испытывая колоссально крепкую связь.

Мама-жертва передает ментальный посыл малоценности, беспомощности и зависимости своей дочке, и потому, сохраняя семью «любой ценой» и терпя домашнее насилие супруга годами, она ничего хорошего для девочки не готовит в принципе; точно так же, как и мама, приносящая в жертву свое образование, работу, интересы и друзей, чтобы «поднять детей»: позиция жертвы ущербна изначально и никакого позитивного «наследства» дать не может.

Мама-«потухшая звезда», то есть та, что махнула на себя рукой и сама себе неинтересна, та, которая одевается во что попало, потому что «удобно, некогда и вообще – какая разница, не в этом дело», та, которая наносит макияж по инерции, не любуясь собой в зеркале, а вообще практически не видя и не глядя, – такая мама передает и дочери эту унылость и внутреннее запустение. Еще более деструктивна мама, которая вообще не умеет за собой ухаживать: увы, и в XXI веке встречаются женщины, неспособные научить дочь даже элементарным навыкам гигиены – не то что каким-либо тонкостям. Нет, я имею в виду вовсе не определенную социальную прослойку опустившихся членов общества – порой парадоксальным образом во вполне благополучных в общепринятом понимании семьях обнаруживаются девочки, неделями не чистящие зубы, или девушки, понятия не имеющие о гигиенических правилах во время месячных.

Мама тревожная, переполненная опасениями за дочь (как бы чего с ней не случилось) и еще более многочисленными – за себя (начиная от «не переживу, если что» и до «она взрослеет – я старею…»), транслирует своей девочке жизненную позицию, основанную на страхе – ключе, который способен запереть решительно все двери к счастью. Все мамины беспокойства обычно наследует и дочка – а разве может быть иначе, когда девизом семьи становится «Как страшно жить!»? Такая девочка и не вспомнит о своей женственности, она будет, словно премудрый пескарь из басни, избегать опасностей, а не радоваться жизни и уж тем более не реализовывать шансы. Часто эти девочки так и не устраивают свою личную жизнь, потому что – ну как это сделать, если даже на свидание в тридцать (а не в тринадцать!) лет пойти немыслимо, ведь мама будет так переживать и волноваться (и, конечно же, не молча), что это отравит всякую радость…

И наоборот, мама, уверенная в себе, любящая, позитивная, женственная в лучшем смысле этого слова, то есть живущая в ладу со своим телом, поступками и мыслями, может научить дочку быть счастливой и гармоничной своим примером. Ведь мы же знаем, что дети воспроизводят все, что видят в нас…

Как же этого достичь?

Вот несколько простых рекомендаций:

• Не пресекайте попытки малышки примерить вашу одежду, ее интерес к вашей косметичке и вообще к предметам ухода за собой: девочка должна понимать что к чему, и пусть лучше по-доброму научит мама, чем она пойдет путем проб и ошибок, набивая шишки аляповатыми сочетаниями нарядов и цветов, неуместным и неграмотным использованием косметики. Выделите ей ее собственные средства по уходу, учите правильно выбирать одежду, рассказывайте, что и почему сочетается, а что – нет. И кстати, спрашивайте ее мнение – и о ее одежде, и о вашей: вполне возможно, узнаете много интересного.

• Не навязывайте дочке гиперженственность, не стремитесь наряжать ее непременно во все розовенькое, со стразиками и рюшечками: либо вы сформируете у нее дурной вкус, либо отвращение к нарядам вообще.