Заблудший ангел - Хавьер Сьерра

Однако у меня была и еще одна причина.

На мой взгляд, такая важная, что до нынешнего момента доставляла мне одни лишь проблемы.

Я была единственным членом команды, кто родился и вырос недалеко от этих мест, в деревушке на Коста-да-Морте, и я знала, точнее, интуитивно догадывалась, что для подобного разрушения камня требуются причины значительно менее мирского свойства, нежели влияние лишайников и кислот. В отличие от коллег я не позволяла своему профессиональному образованию отмести прочие, не вписывающиеся в рамки традиционной науки альтернативные возможности. Всякий раз, когда я всерьез заговаривала с ними, апеллируя к теллуризму, силам земли или излучениям, от меня со смешком отмахивались как от надоедливой мухи. «Официальных заключений по этому вопросу пока не существует», — ворчали они. К счастью, в своих усилиях я была не одинока. Меня поддерживал настоятель собора. Это был вспыльчивый, как порох, старик, к которому я испытывала глубочайшую симпатию. Все его называли отец Форнес, я же предпочитала звать его именем, данным при крещении, — Бенигно.[1]Подозреваю, что меня забавлял контраст этого имени с характером священника. Именно отец Бенигно всегда защищал мою точку зрения перед фондом и вдохновлял меня продолжать разработку своей версии.

«Рано или поздно, — говорил он, — ты поможешь им выйти из заблуждения».

«Когда-нибудь», — с надеждой думала я.

Примерно без двадцати час, когда мне удалось прозондировать эндоскопом каждую из девяти трещин, выявленных нашей командой, ожил мой компьютер-наладонник и тремя резкими сигналами возвестил, что начинает передавать информацию на большой компьютер, установленный мною перед входом в портик. Я облегченно вздохнула. Если все пойдет по плану, то на следующий день университет Сантьяго передаст эти данные на кафедру минералогии геологического факультета и через тридцать шесть часов мы сможем оценить первые результаты.

Усталая, но воодушевленная, я спустилась по своим веревкам, чтобы убедиться, что отправка информации с эндоскопа прошла должным образом. Я не могла допустить ни малейшей ошибки. Жесткий диск в пять терабайт урчал, как довольный кот, и его ровное гудение мигом привело меня в хорошее настроение. В недрах компьютера укладывались данные микротопографического исследования каждой трещины, спектрографического анализа и даже архив видеозаписи каждого моего прикосновения к камню. На первый взгляд все шло нормально, поэтому я спокойно и с удовлетворением от хорошо проделанной работы начала снимать страховочный пояс и складывать оборудование. Мне было просто необходимо принять основательный душ, съесть горячий ужин, намазать лицо кремом и почитать на сон грядущий что-нибудь легкое.

Воистину, я это заслужила.

Но у судьбы были свои соображения на этот счет, и именно этой ночью она уготовила мне нечто неожиданное. Нечто… жуткое.

Я уже собиралась выключить мощные фонари своей диадемы и снять каску, когда меня насторожило необычное движение в глубине собора. Мне показалось, что воздух словно накалился от статического электричества. Весь неф — девяносто шесть метров в длину, сто восемнадцать арок с балконами — словно содрогнулся от какого-то «явления». Мой разум попытался осмыслить происходящее. В конце концов мне могло лишь показаться, будто я видела некую вспышку, отсвет… Мимолетную искру. Беззвучную. Сверкающий блик, возникший на уровне пола, безобидный с виду, промелькнувший в направлении поперечного нефа, в десяти — двенадцати метрах от меня.

Моей первой мыслью было, что я не одна. Сердце тревожно забилось.

— Эй, здесь кто-нибудь есть?

Ответом было лишь эхо.

— Вы меня слышите? Кто-то здесь есть? Эй!.. Эй!

Молчание.

Я попыталась сохранять спокойствие. Это место я знала как свои пять пальцев. Я отлично понимала, куда бежать в случае необходимости. Кроме того, в моем распоряжении были мобильник и ключи от ворот, выходящих на площадь Орбадойро. Со мной ничего не могло случиться. Тогда я сказала себе, что, наверное, пала жертвой иллюзии, созданной контрастом между освещенной зоной лаборатории в западной части и мраком, окутавшим остальное пространство собора. Порой свет играет с нами подобные шутки. Но и это не до конца меня убедило. В строгом смысле слова то, что я видела, был не отблеск. И не насекомое. И не отсвет пламени свечи на камнях.

— Эй!.. Эй!..

По-прежнему единственным ответом мне было безмолвие.

Я тщательно осмотрела неф, испытывая ощущения человека, сунувшегося в пасть гигантского кита. Дежурного освещения хватало лишь на то, чтобы едва обозначить вход в отдельные капеллы, но оно совершенно не давало представления о размерах чудовища. Без электрического света было невозможно даже определить, где находится главный алтарь. И даже вход в крипту. Позолоченное алтарное убранство, богатейшая многоцветная резьба деревянной фигуры святого Иакова — все, казалось, поглотила непроглядная тьма.

«Может, позвонить с службу спасения? — подумала я, дрожащей рукой нашаривая в сумке телефон. — А вдруг это просто обман зрения? А вдруг это неприкаянная душа?»

Эту мысль я сразу же откинула как совершенно нелепую. Всеми силами разума я противилась подступающему страху. Но сердце мое колотилось все сильнее.

Чтобы покончить с пугающей неопределенностью, я схватила куртку, сумку и фонарь и направилась туда, где мне померещился свет. «Призраки исчезают, когда их встречают лицом к лицу», — вспомнила я. И, дрожа от страха, я пошла наперехват в боковой правый неф, молясь про себя, чтобы никого там не обнаружить. Войдя туда, — Аве Мария, Господь с тобою, — я решительно свернула к вратам Платериас, которые в это время суток, естественно, были закрыты.

И тогда я его увидела.

Практически я наткнулась на него.

И, даже стоя почти вплотную, я не поверила своим глазам.

«Боже мой!»

Передо мной стоял человек без лица, закутанный в черную тунику, похожую на монашескую рясу. Казалось, он возится с каким-то предметом, который только что спрятал под единственным современным памятником во всем храме — скульптурой работы Хесуса Леона Васкеса, изображающей Campus stellae, или Путь звезд. Слава богу, он держался совсем не агрессивно, будто свалился с неба в самый центр собора и не слишком хорошо осознавал, где находится.

Я понимала, что должна бегом бежать оттуда и известить полицию, но какое-то инстинктивное предчувствие, а может быть, то, что на долю секунды наши взгляды встретились, заставило меня обратиться к нему:

— Что вы здесь делаете? — Вопрос вырвался из самого сердца. — Вы не слышите? Кто вам позволил находиться в соборе?

Вор — определенно именно вором он и казался — оставил свое занятие, нимало не смущенный моей настойчивостью. Я услышала звук закрывающейся молнии на нейлоновой сумке, и тут он повернулся ко мне, будто его совершенно не волновало, что его застигли врасплох. Более того, теперь, глядя на него, я была почти готова поверить, что именно меня он и поджидал. К несчастью, скудное освещение не позволило мне рассмотреть его. Мне показалось, что под рясой на нем надет черный комбинезон и что человек весьма силен. Внезапно он что-то произнес на незнакомом мне языке и, сделав шаг вперед, пробормотал вопрос, который поверг меня в изумление: