Красное на голубом - Анна Данилова

Рите стало жарко от разбушевавшейся собственной же фантазии. Какой бред! Да она только из уважения к Марку никогда не посмела бы так себя повести. А он? А он – может! Стало быть, он ее не уважает. И не любит. И не дорожит семьей. А раз так, она не станет с ним жить, как бы она его ни любила.

Она набрала его номер и, услышав голос мужа, почувствовала, как вся покрылась мурашками. Она так любила его, что даже звук его голоса заставлял ее волноваться.

– Марк, мне надо срочно с тобой поговорить. Пока еще ничего, но, если не хочешь меня потерять, приезжай как можно скорее!

Мыслей в голове было много, а вот все слова о подлости, измене, ненависти, неуважении и нелюбви, которые она копила все утро, куда-то подевались, и она, чуть не плача, выдохнула только: «Э-эх, Марк!» – и отключила телефон.

Конечно, он не приехал. По тону его голоса она поняла, что он занят. И это было правдой. Сколько раз она помогала ему в расследовании сложных и опасных преступлений и всякий раз советовала ему бросить эту работу и заняться чем-нибудь другим, более спокойным. Но, с другой стороны, Марк был хорошим следователем, и кто, как не он, тогда будет ловить преступников? Возможно, сейчас Марк находился на месте преступления. Или в морге. Или у себя в прокуратуре, сидел за столом и изучал дела. Или допрашивал свидетелей. На какое-то мгновение она даже пожалела его, провинившегося перед ней. Но черная, вытянутая и искаженная до полного уродства тень Лены Корсаковой снова вернула мысли Риты в ревнивое русло. «Я не хочу, чтобы она бывала в нашем доме! – как заклинание, повторяла она уже в который раз за день. – Не хочу!»

– Фабиолочка, душечка, что-то ты совсем заработалась. Пойдем в кухню, я тебя покормлю. Я знаю, борща ты не хочешь, тогда поешь курочки.

Фабиола подняла на мать вымазанное розовой краской лицо и улыбнулась во весь рот:

– Я тебя нарисовала и папу. И дом, и бабушку, и цветы.

Она устало хлопнула себя ладошками по бокам, и глаза ее помутнели от предчувствия сна:

– Все. Устала.

– А обедать?

Но девочка замотала головой. Рита поняла, что спорить бесполезно, что она, мамаша, занятая своими мыслями, совсем забыла о ребенке и пропустила время обеда. Девочка устала и хочет спать. Рита взяла дочку на руки и отнесла в спальню.

Через два часа, когда она крепко спала в обнимку с Фабиолой, неожиданно появился Марк. Он вошел в спальню и сел на постель, взял руку Риты в свою:

– Что-нибудь случилось? Ты действительно так переживаешь из-за Ленки, что потеряла покой? Прости. Думаю, что я и в самом деле забылся. Нет, я не забыл, что у меня есть вы с Фабиолой, просто мне стало ее очень жалко. Если хочешь, я сам скажу ей, чтобы она больше к нам не приходила. Конечно, мне надо будет подумать, как сделать это все аккуратно.

– Не получится, Марк, – зевнула Рита, в душе испытывая чувство облегчения и радости от того, что Марк понял ее. Причем понял и принял ее переживания близко к сердцу, да так сам разволновался, что даже примчался домой. – Что бы ты ни придумывал, все равно она все поймет и ей от этого станет еще хуже.

– Но что же делать? Тогда ты сама позвони ей и скажи, что не хочешь ее видеть, что она раздражает тебя. Если ты думаешь, что я очень дорожу ее мнением…

– Дорожишь, Марк. Думаю, вас с ней связывают какие-то отношения. Давние. – Она замерла в ожидании правды, способной разрушить все то, что она испытывала по отношению к мужу в эту минуту: временную передышку от переживаний, радость встречи, любовь, наконец.

– Да нет. Просто мы с ней были друзьями. Но не любовниками, нет. Поверь мне. Могу поклясться здоровьем Фабиолы!

Он не лгал. Они не были любовниками с Корсаковой! Тогда почему же он так неравнодушен к ее проблемам? Быть может, именно по той причине, что они как раз и не были любовниками и их связывала искренняя дружба?

– Это серьезно, Марк. Ты поклялся своей дочерью. А я-то думала, что ты с ней спал.

– Говорю же, ты ее не знаешь. Все эти расстегнутые пуговицы. Да-да, думаю, что сейчас она, быть может, инстинктивно пытается обрести во мне кого-то большего, чем просто друга. Я и сам это чувствую.

– Другими словами, она пытается тебя соблазнить?

– Может, и так. Да только я не поддаюсь. Понимаю, тебя не может не раздражать тот факт, что мы с ней запираемся и подолгу разговариваем. Но, поверь, наши разговоры носят профессиональный характер. Она рассказывает мне о своих делах. Советуется, как поступить, какой срок дать тому или другому преступнику.

– Но раньше-то она как-то обходилась без тебя?

– Правильно. Она была уверенной в себе, сильной женщиной. А сейчас, когда ее бросил муж, она сломалась. Во всяком случае, она близка к этому. Ей кажется, что она – уродина, не нравится мужчинам, что, когда она надевает судейскую мантию, становится похожей на ворону. Если я ей укажу на дверь, она уйдет из судей. Учиться на нотариуса – неплохой совет с твоей стороны, но она к этому еще не готова. К тому же в городе у нее отличная репутация. Она дорожит ею. Разве что в адвокаты. – Он беспомощно развел руками, словно речь шла о нем самом. – Ну что мне делать?

– Разговаривать с ней за столом в гостиной в моем присутствии, вот что. Я могу напоить ее, наконец, чаем. Или водки ей налью. Если ей так плохо, как ты говоришь, то новая подруга ей не помешает. Во всяком случае, я буду спокойна, что она не раздевает тебя там, в кабинете, не гипнотизирует. Я же с ума схожу от ревности!

– Я бы тоже сходил с ума. – Он улыбнулся и ласково потрепал ее по волосам. – Жаль, что Фабиола здесь. Я бы успел тебя поцеловать, и не только. Но вообще-то я ужасно занят. У нас – убийство.

– Я так и знала. Может, поешь?

– Поем. Но быстро. Что у нас?

Рита поднялась и отправилась в кухню, накрывать на стол. В мозгах прояснилось, стало легче дышать, жить, смотреть в будущее. Нет, она никогда не сможет уйти от Марка. Он такой замечательный, чуткий, он все понимает, просто он слишком добрый. И люди этим пользуются!

– Что за убийство?

Она сидела напротив Марка и смотрела, как он ест. Быстро, но как-то аккуратно, словно за ним наблюдает миллион человек.

– Труп нашли за городом, в посадках. Молодая женщина. Удушена женским чулком.

– Что, и чулок оставили на месте преступления?

– Интересный у тебя ход мыслей! Нет бы спросить что-нибудь о жертве.

– Думаю, она… обнаженная, изнасилованная. Какой-нибудь гад поиздевался. Обычно так поступают с молодыми и красивыми женщинами слабые безвольные мужчины, импотенты.

– Она действительно голая, но относительно насилия сказать ничего не могу. Борис говорит, что видимых следов нет. Знаешь, и украшений на ней тоже нет.

– Ограбили. И как только земля таких носит! Марк, хочешь еще кусочек курицы?