Стражи Перекрестка - Александр Маслов

– Вид нетоварный? Да у меня из окна вид на Машук! – попыталась возразить хозяйка, но Бурков тут же нашел и озвучил новые аргументы снижения цены.

Через полчаса сердечных переговоров дама, докурила пачку сигарет, растеряла часть бигуди, часто потряхивая головой, и крепко задумалась над суммой в тринадцать тысяч долларов. Выяснение окончательной цены ее квартирки и святая святых – подписание документов было решено перенести на завтра. Измученные, почти удовлетворенные Бурков и Семин покинули малосемейное общежитие и взяли курс на славную улицу Первомайскую, должную стать конечной точкой их сегодняшнего путешествия.

По пути Артему вспомнилось ненормальное происшествие утром на кухне: безумный бой барабана и топот табуна лошадей, доносившийся откуда-то из недр стены. После некоторых раздумий он решил поделиться этим с Бурковым. Сашка слыл помешанным на НЛО, зеленых человечках и всякой необъяснимой ерунде, почитывал газеты, журнальчики вроде «Аномалии». Наверное, поэтому Артем не боялся быть осмеянным или, не дай бог, уличенным в остром приступе шизофрении.

Семин детально рассказывал ему о своих мытарствах вокруг чашечки утреннего кофе, Бурков, погружаясь в эту историю, становился все более серьезным и обеспокоенным. Под конец он разволновался так, что даже закурил.

– Говоришь, и старуха слышала и дед с собачкой? – переспросил он, на что Артем кивнул, а Бурков, попыхивая сигаретой, продолжил: – Тогда это точно не слуховая галлюцинация. Будь спокоен, кофе здесь не при чем. Правильное кофе. А вот с квартирой твоей не того. Подозреваю, барабашка завелся.

– Кто? – Семин остановился и недоверчиво посмотрел на Сашку.

Тот почесал зачинавшуюся лысину, моргнул сосредоточенными синими глазками и пояснил:

– Полтергейст, в общем. Хреновина такая, что начинается с безобидных звуков, а потом тарелки летают, шкафы падают, и всем от этого безобразия ужасно тошно. Понял?

– Это что ж получается, у меня скоро посуда с мебелью по комнатам летать начнет? А? Говори, Сань, – взмолился Артем, загораживая Буркову путь к Первомайской. – Пожалуйста, говори всю правду.

– Ты тут успокойся. Всей правды сегодня никто не знает. Не изучено это. Может и обойдется, если дух окажется мирным. Здесь нужно на лучшее надеяться. В лучшее надо верить, ведь все мы зеленые безголовые кузнечики в этом мире. И все что мы можем, так это вовремя поменять лужайку.

– Но я не хочу быть кузнечиком! – душевно возмутился Семин. – И свою двухкомнатную лужайку я тоже менять не хочу!

– Ты не волнуйся, Тёма. Ведь пока ничего не случилось. Я же сказал, дух может быть мирным.

– А если он не будет мирным?! Если он начнет мне посуду колотить и мебель крушить, – Семин вспомнил, как в одной телепередаче рассказывали о чудесах, связанных с тем шаловливым духом, которые закончились полным разгромом квартиры и пожаром, после чего заключил: – Я боюсь домой возвращаться!

– А если твой барабашка проявит себя нехорошо, то мы найдем способ его извести. Есть разные методы, нужно только соответствующую литературку почитать. В общем, не паникуй раньше времени. И если что, можешь положиться на меня, – Александр остановился возле зеленой калитки, поправил галстук, и нажал на звонок.

Им отворила пожилая женщина в цветастом халате с тяпкою наперевес.

– Мы из агентства «АдресЪ», – нерешительно проблеял Семин, поглядывая на хозяйку и многоцелевой инструмент в ее руке. Мигом позже он заметил взрыхленную клумбу в дворике и решил, что в этот раз тяпка предназначалась для земельных работ, а отнюдь не для встречи гостей. – Вы объявление о продаже дома давали? – смелее осведомился он.

– Конечно, еще на прошлой неделе. Проходите, пожалуйста, – хозяйка открыла шире калитку и повела их в глубь своих владений, к крыльцу, скрытому густым виноградом.

Стараясь отвлечься от тяжких мыслей после разговора с Бурковым, Артем внимательно разглядывал земельный участок и дом старушки, прикидывал его рыночную стоимость. Наверное, лет двадцать назад полутораэтажный домик красного кирпича с широкой верандой и внушительной пристройкой считался в этом небогатом районе чуть ли не дворцом. Сейчас он явно терялся на фоне новых двух, трехэтажных вилл.

– И во сколько вы оцениваете, Мария Викторовна? – отвлекшись, услышал Семин заискивающий голос Буркова, топтавшегося возле веранды.

– Девятьсот пятьдесят тысяч, – уверенно ответила хозяйка. – Девятьсот пятьдесят и ни копейкой меньше. По цене я консультировалась со знающими людьми, – добавила она, открывая дверь.

Семин последним вошел в дом, почти не участвуя в разговоре, оставив все споры с хозяйкой Саше. Они переходили из комнаты в комнату, задержались в ванной и на кухне, потом вернулись в зал.

– А здесь что было? – неожиданно полюбопытствовал Семин и вытянул руку к простенку, на котором выделялся серый овал с непонятными знаками, выведенными то ли углем, то ли черным карандашом.

– Здесь? Зеркало висело, – сказала Мария Викторовна. – Большое старое зеркало в бронзовой оправе. Еще от мамы досталось в наследство.

– И что? Что с зеркалом? – нетерпеливо спросил Артем.

– Сама не знаю. Исчезло шесть дней назад. Украсть не могли – я всегда двери запираю, и соседка за домом присматривает. Не могли, значит, украсть, а украли. Больше в комнатах ничего не тронули. Странно как-то.

– Вот тебе и хреновина с морковиной, – не сдержался Артем, резко повернувшись к Сашке. – Статью в газете помнишь? Из ювелирного салона тоже стащили зеркало. И где-то там еще воровали зеркала. Странные вещи у нас происходят, товарищи, – Семин торжественно и выжидательно поглядывал на Буркова и на Марию Викторовну.

Те растерянно молчали.

– Очень странные вещи… – Артем опасливо провел ладонью по простенку, где прежде висело зеркало. – И знаки странные… Не барабашит ли кто?

– М-да, – выдавил из себя Бурков. – Здравым смыслом такое трудно объяснить. Но на все должны быть причины – так в умных книгах пишут. Мария Викторовна, а звуков посторонних, необычных звуков вы не замечали? Например, звуков трубы или конского топота?

– Да что вы! Тихо у нас здесь. Район очень спокойный, и соседи хорошие, – заверила хозяйка. – Зеркало… жалко, конечно. Только на моей памяти такое первый раз. Не было здесь никогда ни воровства, ни беспокойных звуков. Уж за это не волнуйтесь. А дом дешевле, чем за девятьсот пятьдесят не уступлю. Даже не думайте.

Артем расстался с Бурковым без четверти семь. В животе, словно в море перед штормом, неприятно булькало и волновалось пиво с креветками. На душе тоже покоя не было. Домой возвращаться не хотелось, одновременно в родную квартиру тянула тайная сила, родственная любопытству, волшебному и опасному огню, бог его знает чему. Он постоял на углу возле минимаркета, послушал в пол-уха щебет молодых женщин с детьми, пошел по правой стороне улицы, поглядывая на балкон четвертого этажа и приоткрытую дверь, за которой, если верить Буркову, прятался барабашка. Один или всей семьей – уж слишком громкие звуки были утром.