Горячий пепел - Всеволод Овчинников

Первыми стали бить тревогу и стучаться в двери власть имущих европейские ученые-эмигранты, которых коричневая чума заставила покинуть родину и поселиться в Соединенных Штатах. Инициаторами этих усилий были Сцилард и Ферми.

16 марта 1938 года, как раз в тот день, когда Гитлер полностью прибрал к рукам Чехословакию (то есть захватил все, что осталось от нее после мюнхенского дележа), американский физик Пеграм поставил свою подпись под письмом следующего содержания:

«Адмиралу С. С. Хуперу, Научно-техническое управление военно-морских сил США, Вашингтон.

Дорогой сэр!

Эксперименты в лабораториях Колумбийского университета свидетельствуют о возможности создать условия, при которых химический элемент уран будет отдавать огромный избыток атомной энергии, и можно предположить, что это позволит использовать уран в качестве взрывчатого вещества, сила которого в миллион раз превысит любую известную взрывчатку.

Профессор Энрико Ферми, который вместе с доктором Лео Сцилардом и другими учеными работает над этой проблемой, едет в Вашингтон и позвонит Вам в управление. Если Вы пожелаете увидеться с ним, он будет рад доложить более обстоятельно о последних достижениях и открытиях в данной области. Профессор Ферми — лауреат Нобелевской премии. В области ядерной физики нет более компетентного человека, чем он.

Искренне Ваш

Джордж Пеграм, профессор физики».

Хупер согласился встретиться с Ферми. Но убедить адмирала в возможности создания атомной бомбы, в опасности того, что подобное оружие могут первыми заполучить нацисты, ученому не удалось. Встреча с представителями вооруженных сил оказалась безрезультатной.

Тогда Сцилард и Ферми решили прибегнуть к помощи самого авторитетного из своих коллег — Альберта Эйнштейна. Создатель теории относительности был единственным из европейских ученых, чье имя пользовалось в США широкой известностью и кто мог рассчитывать на все преимущества, которые дает в Америке пресловутое «паблисити».

К тому же Сцилард и Ферми знали, что, будучи убежденным противником фашизма, Эйнштейн поддержит их усилия. Когда в 1933 году Гитлер пришел к власти, Эйнштейн выступал с лекциями в Соединенных Штатах. Но до него дошла иллюстрированная брошюра нацистской партии под заголовком «Противники режима». Она открывалась фотографией автора теории относительности, под которой стояла подпись «Эйнштейн — еще не повешен».

Гитлеровцы конфисковали имущество ученого под предлогом, что он оказывал поддержку коммунистическому движению. А его научные труды были публично сожжены вместе с другой «неарийской» литературой в сквере перед Берлинской государственной оперой.

Не имея возможности вернуться на родину, Эйнштейн некоторое время жил в Бельгии. Но провокации нацистской агентуры вынудили его окончательно переселиться в США.

Когда началась гражданская война в Испании, американские антифашисты, формировавшие батальон добровольцев имени Линкольна, очень нуждались в деньгах. Они попросили Эйнштейна пожертвовать рукопись теории относительности: коллекционеры готовы были уплатить за нее огромную сумму. Но рукописи этой не оказалось среди бумаг, которые ученый успел захватить с собой. Пришлось отложить все дела и восстановить ее содержание по памяти. На деньги, вырученные от продажи этой рукописи, добровольцы-антифашисты обеспечили себя оружием.

2 августа 1939 года Сцилард приехал к Эйнштейну и попросил его подписать письмо на имя президента Рузвельта, чтобы побудить Белый дом к безотлагательным действиям.

— Сейчас уже не может быть сомнения, что Европа доживает последние мирные дни, — говорил Сцилард. — Но нас тревожит, что приближение войны, грозящей вот-вот вспыхнуть, совпало с кардинальными научными открытиями, которые, в свою очередь, обязаны своим рождением вам, вашей теории относительности. Нас тревожит, наконец, то, что о военном применении этих открытий заговорила печать. Вот послушайте…

Сцилард раскрыл только что полученный из Лондона журнал «Дискавери». Его сентябрьский номер, по традиции разосланный подписчикам еще до поступления в розничную продажу, открывался статьей английского писателя Чарльза Перси Сноу.

«По мнению некоторых ведущих физиков, — писал Сноу, — в течение нескольких месяцев может быть изготовлено для военных целей взрывчатое вещество, в миллион раз более мощное, чем динамит. Уже не секрет, что начиная с весны 1939 года в лабораториях Германии, Франции, Англии, США лихорадочно работают над расщеплением атомного ядра. Задуманное, может быть, и не удастся. Компетентные люди расходятся во взглядах на то, осуществима ли эта идея на практике. Если да, то наука впервые смогла бы разом изменить характер военных действий».

— А ведь статью Сноу могут одновременно с нами читать и члены нацистской верхушки. Относятся ли они к открытиям физиков так же скептически, как американские власти? — мрачно сказал Сцилард.

Эйнштейн слушал молча, изредка кивая головой. Коллеги не принесли ему сенсации. Сентябрьский номер «Дискавери» уже лежал у него на столе.

— Есть ли, по-вашему, какие-либо достоверные свидетельства того, что в Германии действительно развернулись ядерные исследования? — спросил он после молчаливого раздумья.

— Пожалуй, самый существенный и тревожный симптом — прекращение экспорта урановой руды из Яхимова вскоре же после того, как Чехословакия была оккупирована, — ответил Сцилард.

— Ну что ж, если Гитлер действительно вознамерился иметь атомное оружие, наш долг сделать все возможное, чтобы противники нацизма опередили его в этом, — заключил Эйнштейн. — Я готов подписать письмо Рузвельту, если это поможет делу.

Приехав в Вашингтон, Сцилард убедился, что иметь в кармане письмо Эйнштейна на имя Рузвельта — это лишь первый шаг на долгом пути. Письмо нужно было вручить лично президенту. Причем так, чтобы он должным образом оценил смысл документа и не отложил его в кучу бумаг, предназначенных для помощников.

Сцилард решил передать послание Эйнштейна через своего знакомого Александра Сакса. Этот крупный финансист был вхож в Белый дом как неофициальный советник Рузвельта. Но и у него долгое время не было подходящего случая для личной встречи с президентом.

С того дня, как Эйнштейн подписал письмо, прошло десять недель. За это время гитлеровский вермахт вторгся в Польшу. Англия и Франция объявили войну Германии. Словом, вторая мировая война стала фактом.

Лишь 11 октября 1939 года Сакс получил возможность встретиться с Рузвельтом.

— Я пришел к вам с письмом известного ученого Альберта Эйнштейна, автора теории относительности, — начал Сакс. — Он обращает ваше внимание на возможность военного применения некоторых новых открытий в области физики атомного ядра.

Рузвельт поморщился:

— Что же пишет Эйнштейн?

Сакс вкратце пересказал суть письма.

Недавние исследования Жолио-Кюри во Франции, а также Ферми и Сциларда в Америке заставляют предположить, что в недалеком будущем уран может стать новым важным источником энергии. Весьма вероятна возможность цепной реакции в определенной массе урана. При ней высвобождалось бы огромное количество энергии, а также образовывались бы радиоактивные вещества. Это, в свою очередь, открывает путь к созданию исключительно мощных бомб нового типа. Одна такая бомба, доставленная небольшим катером во вражеский порт, уничтожила бы все находящиеся там корабли…