(Не)правильный выбор - Юлия Валериевна Рябинина

— Иду, мам. Сейчас, только руки помою! — радостная от того, что этот день наконец-то закончился, я подбежала к крану руки мыть.

— До понедельника, Аня, — прокряхтела тётя Дуся, отсчитывая мне денежку, заработанную за неделю.

— Ага, спасибо, тёть Дусь, — я вытерла руки о подол и забрала деньги. — Вы про Машу не обижайтесь. Я не со зла.

— Иди уже, мать заждалась небось.

Развернувшись на пятках и бросив на прощание «до свиданья», я помчалась к калитке, возле которой ждала мать.

— Вот, мам, тётя Дуся зарплату отдала, — подойдя к женщине, сую ей деньги в руки.

— Да ты моя помощница, — треплет меня мамка по щеке.

— Мам, ну, пойдём, а то мне помыться ещё надо, — суечусь вокруг мамки.

— Димку ждёшь?

Я взглянула на неё, и мне показалось, или грусть проскользнула в её голосе?

— Ну, да, мам. Сегодня же пятница, — делано улыбаюсь, а в голове всплыли слова тётки Дуси, но заводить с мамкой разговор о её прошлой жизни сейчас мне совершенно не хочется.

— Да, я знаю, — кивнула женщина, толкая вперёд велосипед, — как у тебя дела в училище?

— Мам, ну, что за вопросы? Ты же знаешь, сейчас подготовка к экзаменам полным ходом идёт. На выходных придётся корпеть над докладами, — рассказываю ей, а сама улыбку сдержать не могу. — Мам, ну, а с твоим настроением что не так? Почему такая грустная?

— Да всё хорошо, Аня. Устала немного.

* * *

— Анют, — Димкин голос обжигает мне слух, и я, как зачарованная, опускаюсь на колени перед парнем и тяну молнию джинсов вниз, — ты сегодня такая красивая.

Димкины комплименты заставляют сердце пропустить удар и забиться оглушительным бубном шамана.

— Ты тоже, Дим, самый лучший, — шепчу я и, достав его член из трусов, погружаю в свой рот.

Всё за последние недели так изменилось во мне, всё моё внутреннее миропонимание вдруг неожиданно перекроили и заставили думать совершенно по-другому. Если раньше я считала, что минет — это точно не для меня, то теперь, облизывая и посасывая бордовую головку Димкиного члена, нестерпимо хотелось ощутить её вкус.

Когда Димка, дёрнув бёдрами, проталкивает своей член сразу глубоко в горло, я удовлетворённо выдыхаю. И откидываю голову чуть назад, ослабляя мышцы шеи для того, чтобы он погрузиться ещё глубже.

Я до сих пор не могла поверить в то, что творит со мной тяга к этому парню. И как моя готовность угодить ему стирает все запреты и грани в моем воспалённом от желания рассудке. Когда Димка протягивает руку и, хватая меня за сосок, начинает играть с ним, я медленно плавлюсь в тихом огне вожделения. Впиваюсь в ягодицы парня, и он дёргает бёдрами, входит в мой рот грубо, до самого горла. А я тянусь к нему, словно прошу ещё больше, насаживаюсь, несмотря на лёгкую боль в горле.

У меня кружится голова от осознания того, что я начала заглатывает его член почти полностью, и в уголках глазах появились капельки слёз от того, что перехватило дыхание.

— Анютка, ты лучшая минетчица, слышишь?! — хрипит Димка и хватает меня за волосы на затылке, вбиваясь ритмично в моё горло.

А я терплю, желая ощутить его тягучую горячую сперму во рту. И да, я научилась даже её глотать.

Когда горячая струя обожгла мне горло, я с удовольствием отметила, что Димка, тяжело дыша, нежно коснулся моей щеки, слабо улыбнулся.

— Обожаю твой ротик, Анют.

Пока я слизывала последние капли с его опавшего члена, он продолжал наблюдать за мной, не сводя глаз.

— Ты сегодня подготовилась к нашей встрече, Анют?

В голосе парня проскользнул неподдельный интерес. Значит, сомневался во мне. Значит, смогу удивить. Я медлю с ответом и вместо него начинаю стягивать с себя платье. Следом полетел лифчик, и дальше трусы. Пока освобождалась от одежды, не переставала кидать поочерёдные взгляды то на Димино лицо, то на его пенис, который с каждым моим последующим движением опять наливался возбуждением.

Я встаю на четвереньки и поворачиваюсь к нему попой. Прогибаюсь в пояснице, чтобы лучше видеть его лицо в тот момент, когда раздвигаю ягодицы, чтобы продемонстрировать то, что он привёз мне, когда приезжал в прошлые выходные.

— Анютка, — в глазах Димки вспыхивает знакомое мне нетерпение, и он, не медля ни секунды, скидывает с себя остатки одежды и упирается возбуждённой головкой в мою разгорячённую, мокрую от желания щёлочку.

— Готовилась, Дим, — мурчу я и трусь о его возбуждённый орган.

— Анютка, ты очумелая девчонка, — шипит он, пробегая по позвоночнику подушечками пальцев сверху вниз.

Я уже выучила эти движения наизусть и помню каждое из них наощупь. Вот большой палец касается штуковины, которую он назвал «анальной пробкой», и которая у меня стояла там весь день, как он и просил, и, мягко покручивая и покачивая ее, Дима начал растягивать тугое колечко.

Я задышала часто, с надрывом. Когда вставляла пробку туда, было совершенно не больно. Может, немного возбуждающе-непривычно чувствовать в себе что-то инородное всё время.

Но когда Дима начал трогать и теребить её, по телу прошлось жаркой волной возбуждение. Судорожный стон сорвался с моих губ, когда почувствовала, как Дима одним глубоким толчком проникает в меня до самого основания, до шлепка яичек о мою пульсирующую горошину. Жалобный стон вырывается изо рта, разносясь по маленькой клетушке.

— Анютка, — рычит парень, — ты такая невероятно узкая, — он наращивает темп толчков, начинает входить в меня жёстче… глубже.

— Дима, а-а-а-а-ах, — стону я срывающимся в хрип голосом, — Ди-и-има, — судорожные вдохи-выдохи и просьба: — Ещё… не останавливайся, Дим… Пожалуйста… Ещё…

В груди становится невыносимо жарко, и я, открывая рот, высовываю язык, чтобы облизать пересохшие губы. Но в этот момент в голове что-то взрывается, и я, без понятия, что произошло, начинаю падать в пропасть нереального оргазма, облизывающего моё тело огненными волнами эйфории.

— Тс-с-с, Анютка, не кричи, — Димка закрывает мне ладонью рот, а я понимаю, что до сих пор продолжаю выкрикивать в его влажную ладонь его же имя.

— Как ты это сделал, Дим? — спросила я парня спустя несколько долгих минут.

— Сейчас покажу, — возбуждённо проговаривает парень, и когда его пенис, затянутый в тонкую прозрачную резину, упирается в узкое анальное колечко, понимаю, что пробки больше нет.

— Господи, Дима, я не выдержу этого, — я дёрнулась вперёд, пытаясь вырваться из цепких пальцев парня, но куда там.

— Анют, ты чего. Сегодня всё будет по-взрослому и до конца, — в его голосе слышу недовольные нотки, и это меня отрезвляет лучше любой пощёчины.

Меньше всего хотелось, чтобы Димка мною был недоволен.

Аня, крепись,