Измена накануне венчания - Ким Лоренс

– Я не жертва!

– Извини, предполагаемая жертва. Сколько баррелей нефти надо заплатить, чтобы ты стала женой моего брата?

Стиснув зубы, Сабрина повторила:

– Я не жертва.

– А запасы нефти в твоем гористом маленьком королевстве не имеют ничего общего с внезапным желанием воссоединиться с нашим прекрасным островным государством? Прости, не совсем внезапным. Сколько тебе было лет, когда тебе рассказали о твоем будущем? Выгодная королевская свадьба заставит замолчать традиционалистов по обе стороны границы. Именно они цеплялись за старые добрые традиции, когда мы ненавидели друг друга. – Он расслабил широкие, мускулистые плечи и откинулся на кожаную спинку сиденья. – Должно быть, ты чувствуешь себя особенной, зная, что о тебе написан целый параграф в юридическом документе, на составление которого двум странам понадобилось десять лет.

– Ты забыл одну важную деталь. В моей семье нет наследников мужского пола. И, кстати, некоторых мерзавцев легче ненавидеть, чем остальных, – произнесла Сабрина с мрачной искренностью.

Принц поднял голову и одарил ее безумно привлекательной улыбкой.

– Позвони ему, – предложил он и бросил ей свой телефон, который она машинально поймала. – Я притворюсь глухим.

Поджав губы, Сабрина бросила ему мобильный обратно.

– Спасибо, но у меня есть свой телефон, и у меня нет бойфренда.

Во время учебы в университете она встречалась с парнями, но отношения с ними не были серьезными. А потом ее лучшая подруга влюбилась и через месяц вышла замуж за однокурсника. И хотя Сабрина не представляла себя на ее месте, она не могла не задаваться вопросом, а что, если…

Неужели она действительно хотела найти свою вторую половинку, чтобы потом с ней расстаться?

– Я ни с кем не встречаюсь. – Она опустила глаза и ужаснулась тому, что откровенничает с Себастьяном. – Кроме того, у меня слишком много работы.

– И ты собираешься стать хорошей девочкой, готовой всем угодить. Теперь я понимаю, почему никому и в голову не пришло, что это ты могла раскрыть секретную информацию. Все считают, что ты всегда ведешь себя безупречно.

Его презрение ужалило ее, хотя его слова были удручающе верными. Сабрина всегда была хорошей девочкой, но не собиралась за это извиняться.

– По-твоему, это порок?

– Порок – это противоположность… добродетели? – После короткой выразительной паузы он прибавил странно равнодушным тоном: – Преступник оказался из нашего круга, и с ним сурово разобрались.

– «Разобрались»?

Из уст Себастьяна такое заявление звучало зловеще.

Улыбка не коснулась его голубых глаз.

– Не волнуйся. Хотя о нас пишут много ужасов, мы на самом деле никого не казнили уже столетие или около того. Казни себя не оправдали, поэтому мы просто уволили его.

– Он потерял работу?

Себастьян заскрежетал зубами.

– Тебя беспокоит судьба человека, который бросил тебя на растерзание журналистам? Ого! Тебе действительно надо стать жестче, если ты присоединишься к нашей семье, дорогая! – выдохнул он. – Но не беспокойся, парень не будет просить милостыню. Он обладает инсайдерской информацией о том, что происходит за закрытыми дверями, и это, в значительной степени, гарантирует ему публикацию скандальных статей в воскресных газетах.

Сабрина побледнела:

– Это ужасно!

– Ничего ужасного, – совершенно спокойно ответил Себастьян. – Моя мачеха обращается к пластическому хирургу, но это вряд ли секрет. Так же, как и склонность моего отца швырять в собеседника первое, что попадется ему под руку, когда он взбешен.

– И что теперь будет?

– С тебя снимут мерки для пошива свадебного платья. – Его взгляд скользнул по ее телу.

Улыбаясь сквозь стиснутые зубы, Сабрина изо всех сил старалась не реагировать на его неприкрытую дерзость. На ее верхней губе выступила испарина, соски напряглись.

– Ты носишь восьмой размер, я прав? Или, может, десятый размер верха и восьмой – в бедрах? – Его взгляд упал на ее ноги, аккуратно скрещенные в лодыжках. Прищурившись, он посмотрел ей в лицо. – Признайся, неужели тебя устраивает роль пешки?

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– В самом деле? Ты еще скажи, что любишь Луиса и он твоя судьба.

Сабрина сжала полные губы в тонкую линию, тщательно стараясь подобрать выразительный ответ на его презрительный вопрос.

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, – произнесла она, а потом мгновенно все испортила, прибавив: – Тебе меня не понять.

Себастьян наклонился к ней.

– И чего именно мне не понять?

Сабрина покачала головой. Она чувствовала себя загнанной в угол от близости Себастьяна. Если бы у нее была возможность вылезти из кожи, она бы это сделала.

– Обязательства, – выдохнула она сквозь стиснутые зубы.

Его хриплый смех был издевательским.

– Конечно, обязательства. – Он выразительно хлопнул рукой по сиденью, и Сабрина испытала к нему еще большую враждебность.

– Что в этом смешного?

Себастьян округлил глаза.

– Я сожалею, – сказал он, совершенно не выглядя раскаивающимся. – Разве я должен восхищаться твоей жертвенностью? О, правда, я не думаю, что это смешно, дорогая. По-моему, это трагично, что ты принимаешь мученичество с таким энтузиазмом. Тебе промыли мозги, но, возможно, ты всегда была хорошей девочкой.

Сабрина резко выдохнула:

– Я повзрослела, в отличие от некоторых людей, и я вовсе не считаю себя мученицей! – Ее голос дрогнул, ее лихорадило от эмоций. – Ты можешь иронизировать над понятиями долга и служения, но я предпочитаю быть хорошей девочкой, как ты выразился, а не эгоисткой, ищущей исключительно удовольствий. Ты хоть раз в жизни не ставил себя и свое удовольствие выше всего остального?

Она увидела в его глазах восхищение, но потом он склонил голову, словно размышляя над ее вопросом.

– Наверное, нет, – признался он.

– Мы не имеем права на эгоизм.

– Сейчас ты гордишься своими моральными принципами. Очень надеюсь, что через несколько лет ты не начнешь думать, что зря от многого отказалась.

– Я ни от чего не отказывалась.

– А твоя работа? Зачем ты тратила время, усилия и деньги, чтобы стать врачом, если не собиралась работать по профессии?

Сабрина опустила глаза.

– Для меня важны мои исследования.

– Конечно, но тебе придется от них отказаться, потому что я обязан доставить тебя в посольство.

– Я не посылка, а человек! У меня тоже есть чувства!

– Чувства, конечно. Ох, где мои манеры? Ты можешь поплакать у меня на плече… – Он наклонился к ней, и она вдохнула теплый аромат его тела. – Не стесняйся.