За его спиной - Мария Зайцева

утолять свою извечную женскую тоску по нормальному мужику.

Понятное дело, что Бродяга вообще по этой категории мимо, но для утешения очень даже… Да и ему хорошо, никаких ломаний, никаких уговоров, переливания из пустого в порожнее. Голый кайф.

Такси, такое классическое, яндексовское, которые с некоторых пор стали все чаще появляться в их небольшом городе, Бродяга заметил сразу. Встал, опираясь на ручку метлы, и принялся наблюдать. Двор у него был закрытый, люди тут жили в основном солидные, и каждый незнакомый человек на виду.

Пассажирку, выскочившую с заднего сиденья, он уже видел тут. Подружка мелкой Рахимовой, с пятого подъезда.

Бродяга нахмурился, внимательно изучая не по погоде одетую тонкую фигурку девчонки, смерившей его чуть испуганным взглядом и быстрым шагом устремившейся к пятому подъезду. Быстро набрав код, она исчезла из вида, но Бродяга не спешил приниматься за работу снова.

Дело в том, что Рахимовы сегодня спешно уехали из города, и он, Бродяга, был свидетелем их отбытия. Еще удивился, что девчонка их, быстроглазая Аделька, дуется и демонстративно ни с кем из родителей не разговаривает. Обычно она такого себе не позволяла…

Рахимовы загрузились в семеный туарег и стартовали на такой скорости, словно за ними их шайтаны гнались.

Старший Рахимов даже не подошел к Бродяге, не предупредил, чтоб тот посматривал за квартирой. А вот летом, когда они так же всей семьей на море ездили, помнится, глава семьи озаботился страховкой. Дал Бродяге бабла, чтоб тот присматривал за жильем.

Бродяга чуть подождал, пока подружка Адельки выйдет, не дождался, принялся дометать, сделав в голове пометку позже проверить подъезд. Не хватало еще, чтоб заночевала она на лестнице. Хотя, скорее всего, все проще: Рахимовы ей ключи оставили, вот и все. И потому-то к Бродяге не подошли, нашлось, кому присматривать за хатой.

Бродяга немного подумал, насколько это верная замена: слабая малолетка или здоровенный мужик, но хозяин - барин, тут ничего не попишешь.

Пока думал, домел двор, а затем снова увидел девчонку, понуро вышедшую из подъезда и направившуюся к арке. Интересно, оставили ключи или нет все же?

Девчонка, между тем, опять поймав его взгляд, остановилась и почему-то принялась смотреть на него.

Бродяга удивленно приподнял брови, обычно такие сладкие девочки его в упор не замечали, оно и понятно. У каждой такой сахарной малышки есть свой сахарок. А он, Бродяга, давно уж не сахарок… Да и не был никогда… И не будет уже.

Но девчонка смотрела, и Бродяга в полумраке вечера немного удивился тому, насколько странные у нее глаза, светло-коричневые, яркие. И заплаканные… Удивительно…

— Вы к Рахимовым? — решил он разбить это дурацкое молчание, девчонка кивнула и что-то тихо утверждающе мяукнула.

— Они сегодня днем уехали, — сказал Бродяга, уже уверившись, что нет у нее ключей и про отъезд она ничего не знала, и счел нужным добавить, — с вещами. Похоже, надолго.

— Но… — ну да, что догадки насчет ее незнания были стопроцентно вероятными, потому что светлые глаза девчонки стали еще больше, она как-то жалко и потерянно обхватила себя руками, облизнула губы и пробормотала, — но мы же…

Бродяга пожал плечами, показывая, что сделал все, что мог, и отвернулся.

У него впереди был вечер с пивом, рыбкой и возможным сексом, и проблемы какой-то мелкой девчонки его вообще не волновали…

Краем глаза он, правда, отслеживал, как она, неизвестно чему кивнув, словно “спасибо” ему сказала, как-то вся сжалась и пошла дальше, в арку, на выход.

Бродяга отогнал от себя мимолетное желание догнать ее беззащитную в полумраке, жалкую фигурку и хотя бы спросить, нужна ли помощь, развернулся обратно, к дворницкой.

Все у нее нормально. У таких кукол не бывает проблем. Наверно, с парнем поссорилась, прибежала к подружке жаловаться на жизнь, а та свалила…

Вот и все.

Сейчас она сядет в машину, приедет домой, возьмет мороженое или что они там сейчас берут, чтоб заедать горе, и включит телек. И все у нее будет зашибись. У нее и так все зашибись, просто она этого не понимает еще, красивая глупышка.

А у него, Бродяги, тоже все теперь зашибись, потому что нет решеток на окнах и есть возможность пить пиво и жрать рыбку… И он, в отличие от мелкой глупой девчонки, это понимает.

В арку неожиданно залетел свет далеких автомобильных фар, и Бродяга повернулся, встроенным за столько лет нахождения в опасности спинным радаром ощущая неправильность. Ту самую, что грозит перерасти во что-то не особо хорошее. В будущие проблемы.

Он прищурился на темную арку и машинально поймал выбежавшую прямо на него тонкую фигурку девчонки.

Она, взволнованно, с присвистом дыша, вцепилась пальчиками в ворот его спецовки, задрала подбородок, с мольбой глядя прямо в глаза.

И Бродяга замер, рассматривая ее чистое, белое, нежное лицо. И слезы в огромных глазах. Он почувствовал, как внутри, там, где уже давно ничего не трогало, неожиданно оживилось что-то похожее на сердце… И стукнуло. Несколько раз. Да больно так!

А девчонка, не сводя с него блестящих, полных слез и мольбы глаз, торопливо зашептала:

— Пожалуйста! Пожалуйста… Помогите мне! Помогите, прошу…

И Бродяга обомлел, машинально придерживая ее за талию и слушая, как в груди колотит равномерно сердце…

Глава 2

Позже я никак не могла себе объяснить своего поведения в тот вечер. Что вело меня?

Ведь всю сознательную жизнь я опасалась мужчин.

Здесь, в основном, издержки строгого воспитания, мой папа - мусульманин, чистокровный татарин, и женился на татарке, как это у нас принято, и после смерти мамы взял в дом молодую жену, Алю, тоже татарку, так что отношения с мальчиками строго контролировались всегда. Тем более, что жили мы в большом селе, где все про всех всегда знали. И любая лишняя улыбка запросто перерастала в скорую свадьбу.

Это невероятно странно выглядело, с точки зрения той же Адельки, тоже татарки, но ее родители жили в городе и давали ей куда больше свободы.

А я привыкла, что папа в семье главный, что нельзя ему слово сказать поперек.

Правда, как-то не предполагала, что это примет настолько пугающие объемы…

В любом случае, скажи мне кто еще пару часов назад, что я кинусь на шею к совершенно незнакомому и, чего уж там, откровенно