Проверка на прочность - Виктор Зайцев

В целом, Николай остался доволен новым формированием, выросшая в численности за счёт трофейных кораблей магаданская флотилия в начале июля отправилась домой, на север. Увозили магаданцы не сорок тысяч людей, как ожидали, а пятьдесят тысяч, в том числе всех турецких мальчиков и большую часть пленных турчанок. Сам Николай с тремя быстроходными новинками оставался на острове. Не только помочь привезённому из Королевца магаданскому губернатору острова Кипра, молодому ученику Елены Александровны, не только наладить контрразведку и разведку, достойного уровня, но и поискать союзников для магаданцев, в первую очередь среди подданных турецкого султана. Нет, не греков и не прочих болгар, те с удовольствием проживут под сенью красного турецкого флага ещё триста лет.

Несмотря на огромное желание помочь православным народам, в том числе славянам, магаданцы не собирались проливать свою кровь и пот за чужую свободу. Как это делали русские цари в восемнадцатом и девятнадцатом веках, проливая кровь русских солдат за свободу угнетённых болгар, румын, греков и прочих сербов. Русские императоры со времён Петра Первого отличались завидным идиотизмом, словно жили не на земле, а сразу в раю. Их, почти стопроцентных немцев по крови, совершенно необъяснимым образом привлекало объединение славянских народов под сенью России. И, соответственно, за счёт русской крови и русских денег. Причём подавалась эта идея, как попытка захвата Проливов у Турции.

Тех самых Проливов, которые англичане и французы контролировали, как свой задний двор, диктуя очередному султану, кого пропустить в Чёрное море, а кого выпустить оттуда. Причём ни островитяне, ни лягушатники никогда не захватывали Босфор и Дарданеллы войсками. И впервые попытались это сделать лишь в конце Первой мировой войны, что характерно, безрезультатно. Да и сами магаданцы на опыте убедились, что в шестнадцатом веке захватывать Проливы абсолютно нет необходимости. Хвалёные турецкие крепости, Румелихисара на европейском берегу Босфора и Анадолухисара на азиатском берегу, якобы перекрывавшие Босфор в самом узком месте, не выдержали и десяти минут прицельного обстрела фугасными снарядами. Пётр не сомневался, что магаданские корабли в любое время смогут легко зайти в Чёрное море и выйти, было бы желание. Содержать в Проливах свои гарнизоны, подвергая солдат опасности гибели, да тратить немалые средства на подобные шалости магаданцы сочли излишним.

Так вот, на протяжении двух веков русские солдаты пролили реки своей крови, чтобы освободить «братские славянские и православные народы». И чем отблагодарили нас «братушки»? Тем, что в обе мировые войны «благодарные» болгары воевали против своих освободителей – русских. Да и в конце двадцатого века дружно бросились поливать грязью именно Россию, видимо, в благодарность за предоставленную независимость, оплаченную русской кровью. Поэтому магаданцы не собирались повторять ошибки России, и Николай искал на берегах Средиземного моря настоящих союзников. Тех, кто будет воевать сам за свою свободу, пусть и магаданским оружием. В первую очередь, это был Египет. Именно в Египет с дружественным визитом и собирался на трёх кораблях Николай, разведать обстановку.

Но не успел в Ларнаку, на пяти галерах прибыл представитель Венецианской республики, некто Федерико Фалькони. Весьма импозантный господин, увешанный кружевами с головы до ног, в полном смысле этого слова, даже на башмаках у него были кружева. Золотые цепи с шеи Фалькони не каждый бандит девяностых рискнул бы надеть, так толсты и безвкусны были изделия венецианских мастеров. До того времени венецианцы не выходили на официальный контакт с Западным Магаданом. Хотя командиры ждали подобного визита ещё год назад, видимо, сказалась специфика шестнадцатого века. Века неторопливого распространения информации, ещё более неторопливого принятия решений. Века столетних войн и многолетних путешествий.

Венеции было, что сказать Королевцу, больше года продававшему в Северной Европе зеркала и подзорные трубы качественней венецианских и, самое главное, дешевле на двадцать процентов. Если мастера с острова Мурано и сохранили свои прибыли, то исключительно за счёт поделок и посуды из цветного стекла, до которого руки магаданских стеклодувов пока не дошли. Да и остров Кипр, так удачно захваченный год назад у турок, почти два века был в собственности Венеции. А потеряли они его совсем недавно, года три-четыре назад. Так что, венецианцам было о чём поговорить с представителями Западного Магадана. А что могли получить или потребовать от Венеции магаданцы, пока находилось под вопросом.

В идеале, конечно, лучше заключить с Венецией союз против Турции. Но зачем? В смысле, за что воевать против Турции в Средиземном море, да ещё в союзе с Венецией? Острова Архипелага, так любимые венецианцами, Магадану не нужны, в качестве базы хватит и Кипра. Получать территориальные уступки от турок, в виде участков побережья Хорватии или Греции? На кой чёрт такие победы, эти пляжи замучаешься защищать, сплошной убыток. Совместно грабить турецкие города? С этим занятием магаданцы сами неплохо справляются. Преференции в торговле? Над этим можно подумать, но воевать ради этого, да ещё с Турцией? Дешевле с турками заключить торговый союз, у них и товаров больше и возможностей.

Потому и Николай продемонстрировал новоявленному «Труффальдино из Бергамо», так походил Федерико на одного из персонажей известного фильма, всю свою незаинтересованность в разговоре со «слаборазвитыми варварами-европейцами». Встречать гостя майор вышел в синих джинсах и белой рубашке с коротким рукавом, без единого украшения на теле, не считая наручных часов. Пара наручных часов сохранилась лишь у бывшего сыщика и у Павла Аркадьевича, часы оказались механическими, потому и выжили. Кварцевые часы Игоря Глотова остановились года три назад. Устав менять быстро сгнивавшие кожаные ремешки, два года назад майор уговорил ювелиров сделать к часам платиновый браслет. Так что часы не вызывали особого интереса у случайных собеседников, тусклая платина не походила даже на серебро, не только на золото.

Господин Фалькони, как ни странно, удивил Николая своим стойким характером, нетипичной для южанина невозмутимостью. Венецианец не показал ни единым движением, что поведение хозяина ему не нравится. Более того, он начал разговор на шведском языке, вставляя туда фразы по-русски. Было понятно, что представитель республики готовился к встрече, а не просто пришёл поругаться. Потому Кожин предложил гостю побеседовать в неформальной обстановке, пригласив на лёгкий ужин. Чисто летний салат из помидоров с огурцами, с подсолнечным маслом, фрукты с ягодами на выбор, стакан холодного хлебного кваса. Что ещё полезет в горло во влажной средиземноморской бане под тридцать градусов?

За время совместного обеда двое мужчин перекидывались короткими замечаниями, присматриваясь друг к другу, Николаю спешить было некуда. А венецианец с каждой минутой всё сильнее мрачнел, рассматривая собеседника и обстановку столовой. Два больших ростовых зеркала на стенах, стоимостью большей, нежели вся эскадра Фалькони. Настенные керосиновые лампы, последний писк европейской моды, огромные стёкла в окнах, которые даже в Венеции никто не покупает, настолько они дороги. Последним ударом для Федерико стал наручный хронометр на руке магаданца, с тремя стрелками, маленький, на простом тусклом, наверняка дешёвом браслете. Сеньор Кожин привычно небрежно посматривал на хронометр, не придавая значения его немыслимой стоимости. Фалькони не пытался предположить цену такого хронометра, таких часов просто не существует. Их не смогут купить даже императоры. Именно в эти минуты посланец дожа вспомнил последние напутствия главы Венецианской республики.