Встретимся в раю - Хейне Баккейд

– Спасибо, – бормочу я, бессмысленно ковыряясь ложкой в супе. – Это очень мило с твоей стороны.

Ульф недовольно отворачивается от Дорис с ее дымящейся сигаретой, поглаживая пластырь на плече, и обращает взгляд на меня. – Может быть, нам стоит еще раз пройтись по тому, что ждет тебя в Осло завтра?

– Ладно, – отвечаю я, обрадованный, что тема наконец-то сменилась и что Ульф страдает так же, как и я.

– Я обожаю ее произведения, – с довольным видом сообщает Дорис. – Немногим удалось создать лучшего антагониста, чем Йертруд, жена Августа Мугабе. Кстати, ты читал что-то из книг Миллы Линд?

Я качаю головой.

– Ну, – продолжает Дорис, используя миску из-под супа в качестве пепельницы, – Милла Линд не только неоспоримая королева детективного жанра на Севере, это большая величина и в Германии тоже.

Быстро поглощая суп, Ульф не желает отставать:

– Она написала серию из двенадцати книг о полицейском-меланхолике с приторным именем Август Мугабе, чья жена пыталась убить его как минимум дважды.

– Трижды, – парирует Дорис.

– Что? – Ульф выпускает из руки ложку и раздраженно смотрит на Дорис с сигаретой. – Нет, дважды. Первый раз…

– Жена Мугабе пыталась убить его три раза. – Дорис подливает себе вина. – В первой книге она его отравляет, в четвертой поджигает его дачу, пока он лежит в кровати, накачанный снотворным, и в восьмой…

– Нет-нет, – перебивает ее Ульф. – Киллер, пытавшийся убить его в восьмой части, совершенно очевидно был нанят коррумпированным начальником Мугабе, Брандтом. Он же сам говорит прямо перед выстрелом, что это привет от старого друга. Если бы его наняла Йертруд, она бы сказала, что привет от той, кого Август любил.

Ульф смотрит на меня и усиленно кивает, словно хочет, чтобы я подтвердил его тезис. Я отказываюсь признавать какие-либо теории, выдвинутые человеком, который встал между мной и моими таблетками, поэтому игнорирую его и оборачиваюсь к Дорис.

– Именно потому, что он говорит это, мы и понимаем, что убийцу подослала Йертруд, – возражает Дорис. – «Привет от старого друга» – это просто удар напоследок от женщины под семьдесят, которая до чертиков презирает мужчину, отказавшегося дать ей ребенка. Так же, как и холодная картошка, которую она всегда подавала ему на ужин. Яркая символика бездетной женщины, убитой горем и переполненной гневом.

Ульф причмокивает и жует. – Хм, да, может ты и права. – Он снова поворачивается ко мне. – Как ты уже знаешь, последний консультант Миллы был застрелен на людной улице своей бывшей женой полгода назад. Милла восприняла это очень тяжело и с тех пор не работает. На курсе терапии я познакомился с ее лечащим психиатром. Милла с ее консультантом едва начали работу с материалом, когда он погиб, и ей нужна помощь, чтобы закончить все перед тем, как она примется за последнюю и ключевую книгу об Августе Мугабе. Читатели всего мира ждут эту книгу, Аске.

– И тут вступаю я? – делаю я вывод. – В качестве детективного консультанта, или как там это называется.

– Десять дней с самым крупным детективистом страны, за три с половиной тысячи крон в день, – добавляет Ульф и поднимает бокал в немом тосте.

– Уж лучше так, чем отливать свечи на охраняемом предприятии на болоте Аугленд по направлению НАВ, – отвечаю я.

– В любом случае, пройдет несколько недель, прежде чем тебе нужно будет идти на нейропсихологическую комиссию, так что это настолько безопасно и спокойно, насколько только может быть. Ездить повсюду с самой Миллой Линд, это тебе не рецепт, который я могу выписать всем своим пациентам.

– Спасибо, – отвечаю я сухо и опустошаю бокал. – Мне нужны деньги.

– Черт возьми, мы это сделаем, – запевает Ульф и обращается к Дорис. – Кстати, думаю, Йертруд предпримет последнюю попытку убить Августа Мугабе в заключительной книге. И серия закончится ее победой. А что? Разве это не было бы отличным финалом?

– Без сомнений. – Дорис достает новую сигарету. – На меньшее я не согласна.

Ульф демонстративно откидывается на стуле с миской супа в руках и допивает остатки.

– Ты встречаешься с ними завтра в час в «Бристоле», – продолжает он, наконец допив суп. Он достает пачку никотиновой жвачки из кармана брюк, выдавливает штуки две или три и кладет в рот. – Самолет в Осло вылетает в полдевятого, так что будь молодцом, поставь будильник. Я в любом случае позвоню, чтобы убедиться, что ты готов. Кроме того, мы можем пройтись по твоему списку лекарств, если хочешь.

– Ты знаешь, чего я хочу, – холодно отвечаю я и отставляю бокал.

– То время прошло, – отвечает Ульф, прочищая рот языком и постукивая пальцами по подлокотнику. – Для нас обоих.

Затем он встает и начинает убирать со стола.

– Об этом ты позаботился в Трумсё. Но если ты к этому не готов, я уважаю твое мнение. Как-никак меньше полугода назад ты горел в огне, и мы вполне можем…

– Нет, я хочу, – отвечаю я. – Я просто подумал, что неплохо было бы иметь что-то в запасе, может хотя бы пачку «Оксинорма» или…

– Забудь. «Нейронтин», «Риспердал» и «Ципралекс» от страха. Никакого «Собрила», никаких окси. Мы договорились.

– «Ципралекс» только для котят.

Ульф делает гримасу и выплевывает жвачку в раковину, сразу же достает две новые.

– Твою мать, а как ты думаешь, для кого вот это? – Он показывает мне ладонь, на которой лежит жвачка. – Мы оба решились пожертвовать чем-то ради нашего здоровья. Я справляюсь, значит и ты справишься.

– А если я не смогу уснуть?

– Выпьешь чашку ромашки и напишешь об этом стихотворение.

– А это не опасно, Ульф, посылать его туда с одним только «Ципралексом»? – Дорис кладет тлеющую сигарету в миску.

– Отнюдь. Именно из-за того, что случилось в последний раз, я не даю ему таблетки, которые он хочет. – Ульф фыркает и бросает жвачку в рот.

Я удрученно качаю головой и поднимаюсь, чтобы уйти. Дорис подходит и кладет мне руку на плечо.

– Насчет того, о чем мы говорили. Может быть, ты найдешь время на поиск пути обратно к твоей сексуальности, пока будешь путешествовать. Проверь, осмелишься ли ты проявить любопытство, фантазируй и обдумывай это. – Она остановилась на мгновение, посмотрела на меня с полуулыбкой и спросила: – Как думаешь, тебе этого хочется?

– Ульф говорит, фантазировать опасно, – отвечаю я.

– Ну, – она растянула губы так, что складки в уголках рта слегка разгладились. – Нужно всегда обдумывать то, где фантазия застает тебя и, что не менее важно, какие именно фантазии ты себе позволяешь. Но их можно и держать в себе, знаешь ли. Пока ты чувствуешь, словно они дают тебе что-то и не вредят ни тебе, ни другим.

– Ты права. – Я выдаю ей подобие улыбки и короткое рукопожатие. – Пока они не навредят, да.