Возвращение домой - Шэрон Кендрик

Лицо его оставалось каменным, но он все же автоматически протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

— Спасибо.

Она ухватилась за его руку, и собственные холодные пальцы показались ей бескровными в его теплой мозолистой руке. От порыва ветра у нее захватило дух.

Он наклонился и второй рукой подхватил ее за локоть, рывком поднял на ноги, но не отпустил. И не оттолкнул. Наверное, понимал, что ее колени еще дрожат и она на ногах не удержится. И не заговорил, только молча изучал ее пристальным жестким взглядом, пока она жадно глотала соленый воздух.

Его она не видела со дня похорон своей матери, когда он просто стоял в церкви в темном углу. Тогда на нем был новый, с иголочки, костюм — впервые жители Милмута увидели его в костюме. Должно быть, он специально приобрел костюм ради этой церемонии. Шелли была тронута. Более чем тронута.

Но тогда они почти не разговаривали; Шелли лишь поблагодарила его за присутствие, а он высокомерно отозвался: ей, мол, известно, как сильно он любил ее мать. Что было правдой.

Еще он прислал большой букет астр, чьи желтые головки светились, как солнышки. Такие цветы не принято присылать на похороны, но эти цветы мать Шелли любила больше всех прочих. Когда Шелли их увидела, то не смогла сдержать слезы…

А сейчас ее сердце билось как сумасшедшее — из-за того, что она встретила его вновь. Прошло много времени… Она почувствовала нечто вроде шока, когда ей вдруг стало ясно, как же много времени прошло.

Она не отрывала от него взгляда.

В уголках его глаз появились морщинки, которых раньше не было; Шелли спросила себя, что же послужило причиной их появления. Волосы по-прежнему густые, такие же взъерошенные, темные, с выгоревшими на солнце кончиками.

Он выше Марко, он едва ли не самый высокий мужчина из всех, кого Шелли доводилось встречать. На нем выцветшие джинсы того же цвета, что и вечернее небо, и синий свитер — под цвет его глаз.

У Шелли вдруг мелькнула невольная мысль: она сошла с ума, раз его оставила. Не самая мудрая мысль. Не стоит желать несбыточного, историю переписать невозможно. А если бы и было возможно… Его недружелюбный взгляд ясно свидетельствует о том, что ему этого не хочется.

— Привет, Дрю, — наконец выговорила она, и тогда он отпустил ее. — Так это не Флетчер?

— Да что ты! Когда ты уехала, Флетчер был чуть ли не инвалидом! Во всяком случае, не скакал, как щенок. Дюк не мой. — Он все еще неприветливо смотрел на нее. — Я просто гуляю с ним по просьбе одного человека.

— Я его знаю?

Вопрос вырвался у нее прежде, чем она сообразила, что не имеет никакого права на вопросы подобного рода.

Он, по всей видимости, придерживался того же мнения.

— Допустим, я скажу, что гуляю с ним по просьбе одной милой пожилой дамы, что тогда?

Как ни странно, она была готова ему поверить.

— А я тебе скажу, что ты образцовый гражданин. Что ты на это ответишь?

— Ты в самом деле так думаешь?

Шелли заколебалась. Она привыкла к тому, что мужчины глазеют на нее. Именно так они вели себя в Италии. Там считается, что смотреть на женщину с неприкрытым восхищением — как на шедевр живописи — это нормально.

Но от взгляда Дрю ей становилось не по себе.

— Что ты с собой сделала? — произнес он недоверчиво.

И тут же она почувствовала себя Золушкой перед перевоплощением.

— Сделала с собой? — переспросила она с неподдельным гневом. — Что ты хочешь этим сказать?

Он пожал плечами.

— Не будь ты такой костлявой, собака бы тебя не сшибла.

— Костлявой? Ты кое-чего не знаешь, Дрю. Женщина никогда не бывает слишком худой…

— Что за вздор, — перебил ее Дрю с мгновенной гримасой отвращения. — Ты выглядишь так, будто сто лет не видела мяса.

Стоит ли объяснять ему, что в Милане женщины следят за своими фигурами как проклятые? Именно оттого они красивы и элегантны, а город славится потрясающими модными фасонами.

Она мрачно сказала:

— Одежда смотрится куда лучше, если на тебе нет лишнего жира. Это всем известно.

— Лично я предпочитаю женщин без всякой одежды, — проворчал он и не без удовольствия заметил, как она вздрогнула при этих словах. Отлично! Он улыбнулся, а взгляд его скользнул по ней… на очень итальянский манер. — А когда женщина обнажена, то на некоторые выпуклости смотреть намного приятнее, чем на мешок костей.

— Мешок костей? — в ужасе повторила Шелли. Ей стало противно при мысли о нем в обществе голых женщин. — Ты хочешь сказать, что я похожа на мешок костей?

Он снова пожал плечами.

— Вполне сойдешь. Уж конечно, выглядишь ты не блестяще. Заруби себе на носу… — Он прищурился. — Одежда тут не поможет. А с волосами что ты сотворила?

Шелли не верила своим ушам. Во времена своей жизни с Марко она активно постигала науку быть красивой. Из диковатой растрепанной девчонки она превратилась в роскошную женщину. Она, бывшая деревенская дурнушка, превратилась в неотразимую городскую красавицу. Ею восхищались: бедра у нее узкие, как у мальчика, и ей всегда шла одежда мужского покроя.

Но Дрю, очевидно, ни капельки не интересовали ее познания в области новейшей моды.

Она посмотрела на свой серый льняной костюм — довольно измятый, что пришлось признать, — затем опять в осуждающие синие глаза.

— Я согласна, что эта одежда мало подходит для прогулок по пляжу, — отступила Шелли. — Но этот фасон создал один из самых популярных кутюрье Милана.

Он состроил гримасу, и Шелли почувствовала, как что-то у нее внутри надломилось: результат событий последних дней.

— Большинство женщин многое бы отдали, лишь бы иметь вещи от этого дизайнера! — выкрикнула она. — А что до моих волос… Так знай, я обновляла прическу и тщательно красила их раз в полтора месяца у одного из лучших миланских парикмахеров! — И добавила, сама не зная зачем: — Ты хоть имеешь представление, сколько надо платить, чтобы выглядеть так?

Слова слетели с ее губ, и она тут же пожалела о них, видя выражение его лица. Брезгливое — неточно сказано.

— Как видно, деньги для тебя превыше всего. Ничего не изменилось. — Он издал горький смешок. — К твоему сведению, котенок, тебе каюк. Тебя обманули. Кинули. Надули.

Шелли не верила своим ушам.

— Что?

— Что слышала, — очень тихо ответил он. — Ты превратилась в одну из тех женщин, которые знают все цены на свете и для которых ценность — пустой звук. Разве не так, Шелли? Видно, мне повезло, что я этого избежал.

— А может, тебе не нравится, что я — независимая женщина?

— Независимая? — Его губы скривились в скептической усмешке. — Вот уж не согласен! Игрушка богатого мужика в категорию «независимости» плохо вписывается.