Судьба и воля - Борис Седов

– Да бога ради! Раз такое дело… – махнул рукой старик, вслед за Артемом направляясь к воротам. – Я пока снаружи покурю, а ты иди. Этот дебил наверняка уже проспался. Раз тачка здесь, значит, дома. Такие свинорылые жлобы даже в сортир на метро не ездят.

Артем поднялся по металлическим ступенькам в расположенную на крыше «хозяйского» кирпичного гаража будку сторожей и, бросив из окна взгляд на хорошо видимую отсюда помятую «девятку», пододвинул к себе старенький телефонный аппарат и набрал указанный на бумажке номер. Трубку взяли только после седьмого гудка.

– Алле?! – по голосу было ясно, что ответивший явно не в духе. Надо полагать, после выпитого накануне пойла бодун у Изотова был конкретный.

– Мне нужен Андрей, – коротко сказал Артем, чувствуя, как сердце ускоряет частоту ударов, а пальцы свободной руки сжимаются в кулак. Так было всякий раз, когда Артем слышал в голосе собеседника подобные блатные интонации, обращенные в свой адрес. К счастью, подобное случалось не часто. Гольданский со своими слюнявыми, похожими на бабий визг, истериками – не в счет.

– Ну, я Андрей. А ты кто? – лениво цедя слова, ответил амбал и, нисколько не таясь, смачно рыгнул.

– Меня зовут Артем. Я твой сосед по автостоянке. Тот самый, которому ты сегодня ночью по пьянке тачку своим джипом подрихтовал.

– Ну… И че ты хочешь?! – На сей раз в голосе Изотова послышались резкие, нахрапистые нотки. Амбал явно и конкретно давал понять собеседнику, что его номер шестой и идти на какие-либо уступки он не собирается. Артем понял, что его предположения сбылись. Диалог с виновником аварии не складывался.

– По моим грубым прикидкам, восстановление машины обойдется долларов в триста, – как можно нейтральней сообщил Артем.

– А мне какое дело?! – презрительно хмыкнул Изотов. – Твои проблемы. Нефиг мусорник свой ржавый ставить там, где люди ездят!!!

– Надеюсь, сегодня вечером деньги на ремонт будут лежать в будке у сторожа, – твердо сказал Артем.

– Э, слышь, тормозни-ка! Ты че, наехал что ли, фраерок? Закрой пасть и слушай! – взревел не привыкший к такому обращению битюг. – Болт тебе в стакане, а не лавы, усек?! А если будешь бакланить, я тебе сам счетчик включу, за царапину на моем бампере, врубился в тему?! Он один дороже всей твой сраной колымаги стоит! Так что, фраерок, проваливай на х… и благодари Бога, что дешево отделался! Все! Базар окончен!

Изотов смачно, вызывающе выругался, добавил что-то совсем уж оскорбительное насчет матери Артема и отключил связь. Некоторое время Артем неподвижно стоял, слушая доносящуюся из мембраны дробь коротких гудков, затем медленно положил трубку на аппарат, на ватных ногах вышел из будки и спустился к поджидающему его снаружи отставному офицеру Палычу.

– Ну как? – спросил старик, внимательно вглядываясь в заострившееся лицо Артема. То, что бывший военный летчик увидел, заглянув парню в глаза, было красноречивее любых слов. Сторож тяжело вздохнул, потупил взор и покачал головой.

– Палыч, давай звони в ГИБДД, – решительно сказал Артем. – Обьясни, что к чему. Пусть менты приезжают и составляют протокол, по всей форме. Ты же свидетель, своими глазами аварию видел. Никуда этот баклан не денется. Не хочет по-хорошему решить вопрос, бычара, будет по закону.

– Ты что, сдурел?! – седые кудлатые брови старика изумленно поползли на лоб. – Да если я это сделаю, меня завтра же здесь не будет! Как только Гиви узнает, что я в ментовку сообщил, сразу пинком под зад вышвырнет! А на мое место желающих дежурить до хрена! Даже за пятьсот рублей… Только свистни. Нет, мил человек, так дело не пойдет.

Видя играющие на лице Артема желваки, Палыч несколько сбавил тон. Подошел, тронул за локоть.

– Извини, дорогой, и пойми меня правильно. Для меня эта работа – единственная возможность подработать к пенсии. И терять ее из-за тебя, пусть ты хоть трижды прав, я не хочу и не буду. На Гиви пробу ставить негде, одни татуировки, все рыло в пуху. Кем он раньше был? Уркой! А сейчас? Честный бизнесмен! А до сих пор, побожиться готов, при одном только слове «менты» у него наверняка скулы судорогой сводит. Так что извини, не стану я гаишникам звонить. И тебе не советую. Разбирайтесь с этим Изотовым без милиции, если сможете. А нет… Мой тебе совет – плюнь и забудь. Здоровее будешь. О красавице-жене своей подумай, каково ей будет тебя, калеку, на инвалидной коляске катать?

– Аня мне пока не жена, – машинально ответил Артем.

– Вот если начнешь на рожон почем зря лезть, тогда точно никогда женой не будет! – назидательно предостерег пенсионер, подпустив в голос почти отцовские интонации. Помолчав пару секунд, добавил уже совсем спокойно:

– Ну, с голоду ты не умираешь, как я в детстве. Неужто у тебя денег не хватит самому машину отремонтировать, а?

– Хватит, наверное, – рассеянно отозвался Артем, чувствуя, как мгновенно и неотвратимо подействовало на него упоминание Палыча об Анюте. Словно ведро холодной воды в лицо выплеснули. Вернули на грешную землю… Неужели придется проглотить оскорбление этого наглого скота Изотова? Прав, тысячу раз прав этот героический старик, вынужденный трястись из-за страха потерять копеечную работу – будь проклято это волчье время!

– Ну, а раз есть, тогда не болтай понапрасну и займись ремонтом. Все полезней, чем зубами зря скрипеть, – вздохнул сторож, доставая из кармана потертого пиджачка мятую пачку с папиросами. – Такое уж сейчас блядское время, сынок, ничего не поделать… – закурив и выпустив дым, тихо прошептал сторож, задумчиво глядя куда-то вдаль. – Вот и молчим, когда нам морду бьют и когда грабят. Заорешь – себе дороже выйдет. Спасибо Горбатому с Ельциным! Чтоб им самим и всем ихним холуям век очко наждачной бумагой подтирать… Ну что, успокоился малость? Передумал гаишникам звонить?

Артем, скрипнув зубами, молча кивнул.

– Вот и молодец. Это нам, старикам, умирать в этом бардаке придется, а ты еще молодой. Может, и доживешь до того времени, когда честному человеку по улицам русских городов можно будет спокойно ходить. Без газового баллончика и кастета за пазухой.

– Можно, я еще раз позвоню? – вспомнив о данном Анюте обещании завтра обязательно свозить ее на Судачье, попросил Артем. Заметив, как сразу же напряглось лицо Палыча, он поспешил успокоить старика:

– У меня друган, Вовка Жуков, в «вазовском» автосервисе мастером работает. Я попрошу его сегодня же тачку на эвакуаторе в ремонт отогнать, а вам ключи и техпаспорт оставлю. Когда техничка приедет, пусть хозяйничают. Вован рыжий такой, долговязый. Не обознаетесь. Договорились, Олег Палыч?

– Как скажешь, сынок, – ответил сторож, явно довольный таким благоприятным для него исходом ночного инцидента. И тут же сменил тему: – Сам то куда сейчас?

– Сначала на автобус, потом – на метро. Работу пока еще никто не отменял.

* * *

В автобусе была такая давка, что Артему пришлось несколько остановок буквально висеть зажатым со всех сторон разгоряченными телами так плотно, что проблемой был даже глубокий вдох. К тому же от стоящих рядом двух смуглых, громко переговаривающихся между собой, словно с рождения тугих на уши, таджичек в ярких цветастых нарядах нестерпимо воняло застарелым потом, нечищенными зубами и еще чем-то не менее «приятным». В последние годы этого отвязного и неухоженного, промышляющего попрошайничеством на вокзалах, улицах и в электричках дикого племени из бывшей «братской» республики в Питере стало почти столь же много, сколько в столице. И, что самое удивительное, несмотря на совершенную бедность, вокруг таких вот теток всегда крутилась стайка вечно голодных, всклокоченных, крикливых, плохо одетых и внешне похожих на Маугли ребятишек. О будущем этих детей можно было только догадываться. Чем руководствуются их вечно стоящие с протянутой рукой, но все равно продолжающие плодиться как кролики, родители, Артем понять не мог. Всякий раз на ум приходила лишь крылатая, но так ничего толком и не объясняющая фраза красноармейца Сухова из «Белого солнца пустыни»: «Восток – дело тонкое». Прямо скажем, она мало чем отличалась от другого крылатого высказывания, сделанного великим поэтом Тютчевым: «Умом Россию не понять». Ни двести лет назад, ни сейчас. Вот уж точно…