Трепет. (не) его девочка - Чарли Маар

Когда мы подходим к авто, я берусь за ручку, чтобы открыть дверцу, но отчим наклоняется ко мне и кладет свою крупную ладонь сверху. Меня обволакивает запах его парфюма. Ненавижу этот запах. Терпеть не могу!

— Больше никогда так не делай. Не играй в игры, — тихо произносит он. Чуть сжимает мои пальцы, будто нехотя отстраняется и, обойдя машину, садится в салон.

— Снова будешь молчать?

Мы едем уже минут пятнадцать. Я смотрю в окно, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и наблюдаю за пролетающими мимо высотками. В салоне работает кондиционер, поэтому внутри авто не так жарко, как снаружи. А еще работающий кондиционер милосердно избавляет тесное помещение от запаха духов отчима, которым машина буквально пропиталась. Меня тошнит от этого запаха. Я не хочу его вдыхать. Наверное, если бы между мной и Рустамом Довлатовичем отношения складывались несколько иначе, то меня так не раздражала бы каждая мелочь, касаемо его.

После очередного "она мне не дочь", чего он еще от меня хочет? Что я должна сказать? Мило улыбаться и делать вид, что ничего такого не произошло? Может, так действительно было бы лучше. Притвориться, что для меня его слова не значат ровным счетом ничего. Я ведь уже привыкла к тому, что он отвергает наши отношения "отца и дочери". Привыкла, вроде. Только вот обида все равно толкает горечь к горлу. Мне не ясно, для чего он продолжает звонить мне, приезжать, вталкивать деньги, если я для него пустое место? Если дело в памяти о маме, то пусть так и скажет, я не стану настаивать на его участии в своей жизни и дам ему полную свободу.

— Что вы хотите услышать, не отец? — бурчу, не утруждая себя взглядом в его сторону. Слышу, как противно скрипит руль. Это он сжимает пальцы?

— Для начала, что ты, наконец, взялась за ум и выкинула из головы бредовую идею независимого существования. Уже достаточно, Яна. Ты поиграла в самостоятельность, показала, что существовать одна вполне способна. Только тебе это ни к чему. Если бы ты согласилась принять помощь, которую я предлагаю, это значительно облегчило бы тебе жизнь. Доучилась бы нормально без необходимости вкалывать в третьесортной кафешке. Жила бы в моем доме, или хотя бы взяла денег на аренду нормального жилья…

Я резко поворачиваюсь к нему, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней.

— С чего бы такая забота о той, кого Вы даже дочерью не считаете, Рустам Довлатович?

Вижу, как начинают ходить желваки на скулах отчима. Он злится? На что, интересно? Уж если кому и стоит здесь злиться, так это мне. Может я и работаю в третьесортной кафешке, может и снимаю не самое лучшее жилье, но я все это делаю сама, и горжусь тем, что у меня получается, пусть не с шиком-блеском, но тем не менее, получается.

— Прекрати, — угрожающе произносит отчим. — Я не сказал ничего такого, что можно было бы назвать ложью. Ты мне не дочь, а падчерица. А в глазах закона мы вовсе друг другу никто и никем никогда не были. Это все, что я имел в виду, Яна. Тебе не на что обижаться. Ты мне не чужая, хотя родственных уз между нами нет. И мне сильно не нравится, что ты изматываешь себя из-за глупого упрямства.

— Я себя не изматываю! — почему-то чувствую желание защититься, пускай даже используя обманные аргументы.

— То есть, синяки под твоими глазами мне мерещатся? — мужчина поворачивает голову ко мне и выгибает темную бровь. Жар приливает к щекам под его пристальным взглядом. Конечно, внешний вид выдает мое состояние: усталость, недосып, переутомление. Не плясать же мне перед ним, чтобы доказать обратное.

— Я справляюсь, — бурчу и откидываюсь на спинку сиденья. — В любом случае, ваша помощь мне не нужна. Жить с вами или за ваш счет я не стану. Спасибо за щедрое предложение.

От одной мысли, что я буду жить с ним, меня бросает в дрожь. Не знаю, почему так. Ведь раньше он жил с нами. До развода с мамой. Она вставала пораньше, чтобы приготовить нам завтрак. Мы с отчимом спускались позже и вместе садились за стол. Я никогда не чувствовала себя непринужденно в его обществе, но и особого напряжения не ощущала. Мы даже болтали иногда, делились новостями. Ничего особенного. Помню лишь один странный случай, когда он рыкнул на меня, что я появилась в столовой в коротких пижамных шортах и полупрозрачной майке без лифчика. Я и не замечала, что майка просвечивает, пока он не сказал. Мне тогда стало жутко стыдно и неловко. Ведь несмотря на то, что он муж моей мамы, все же он — мужчина.

После того раза, отчим все реже спускался на завтрак. А когда мама заболела, завтраки начала готовить я. И он вовсе перестал приходить.

Сейчас возможность жизни с ним кажется мне какой-то дикостью. Есть в этом что-то неправильное, что я сама себе объяснить не могу. Просто в груди тревожно ноет, а внутренний голос яростно кричит мне "нет, не делай этого!"

Слышу тихий вздох отчима, возвращающий меня в реальность, а потом ощущаю прикосновение к своей ноге.

— Что вы делаете?! — подскакиваю на сидении так, будто меня током ударило.

* * *

Рука мужчины проскальзывает вперед и тянется к бардачку. Вторая рука остается на руле, взгляд лишь на миг отрывается от дороги, чтобы хлыстнуть по мне своей пугающей чернотой. Мой вопрос отчим оставляет без ответа.

Боже, он всего лишь хотел открыть бардачок и задел мою ногу, а я-то что себе придумала? И почему вообще дергаюсь? Как будто люди иногда не прикасаются друг к другу. Пытаюсь вспомнить, часто ли отчим касался меня раньше, и понимаю, что нет, не часто. Весь последний год он наоборот избегал необходимости лишний раз до меня дотронуться. Только когда утешал эта граница, которую он сам установил между нами, стиралась.

Открыв бардачок, мужчина достает оттуда небольшую коробку и небрежно бросает на переднюю панель.

— Что это? — спрашиваю, откашлявшись.

— Это тебе, — глухо отвечает он без пояснений.

Ладно. Очевидно, он ждет, что я сама открою коробку и посмотрю, что в ней. Надеюсь, там не деньги. Хотя, это было бы странно. Но, с другой стороны, подарков отчим мне никогда не делал, поэтому я даже представить не могу, что он туда положил и зачем.

Беру коробку и быстро распаковываю. На дне лежит новенький айфон последней модели.

— Твой смартфон давно пора сменить. Не хочешь брать деньги, прими хотя бы это.

Я поджимаю губы, на миг дотрагиваясь пальцами до экрана гаджета, но потом резко отдергиваю руку, закрываю коробку и кладу ее обратно на панель.

— Мой смартфон меня вполне устраивает.

— Яна…

— Его мы вместе с мамой выбирали. Он напоминает мне о том счастливом дне. И о ней.

Отчим сжимает пальцы на руле. Я вижу, как белеют костяшки на его руках, как вена бешено пульсирует на шее.

— Я не прошу тебя выкинуть твой смартфон. Ты можешь его оставить, если хочешь, просто прими мой подарок. Пусть он будет у тебя на всякий случай.