Собачья слобода - Яна Евтушенко

ее родители в город забрали, но соседи родителей в глаза не видели! Говорят, он Алиску того, — Лена провела ребром ладони по горлу, — и с тех пор стал помешанным: живет отшельником, болтает о каком-то другом мире и цветах. Мало с кем общается, собаку завел.

Как бы в подтверждение Лениных слов, из-за ближайшего куста смородины на участке деда Леши выскочила поджарая борзая с желтоватой шерстью. Она бросилась на забор так, что прогнулась сетка-рабица, и разразилась истерическим лаем. Саша взвизгнула и спряталась за Лениной спиной: она панически боялась собак.

— Ты че такая нервная, — хихикнула Наташа, — она ж за забором.

— Алиса! — дед Леша поймал борзую за чудной, расшитый бисером ошейник, оттащил от забора и впился в Сашу цепким взглядом: — А ты букет-то, букет правильно собирай, все травки на месте должны оставаться, не то случится беда большая! Силу нечистую удерживает лишь букет правильно собранный, слышишь?

Саша попятилась. Лена схватила ее и Наташу за руки, и девочки рванули по улице. В спину им несся собачий лай и вопли деда Леши:

— Не выпускай наружу силу нечистую!

Сороковой участок скрылся за поворотом, и девочки остановились, тяжело дыша. Наташа помолчала и вдруг расхохоталась.

— Ты чего? — удивленно спросила Лена.

— Нет, как эта борзая на Алиску похожа! И шерсть как Алискины волосы, желтые и жесткие, и спина колесом. И ошейник ее как Алискин любимый чокер! — отсмеявшись, Наташа вытащила из кармана смартфон: — Ой, Лен, мне Лесник написал! Айда к Сараю!

***

«Сараем» называлась бытовка у въездных ворот с сооруженным перед ней настилом незаконченной пристройки. На настиле сидел парень лет семнадцати и жевал травинку. Ничего примечательного в его внешности не было, не считая длинных светлых волос, стянутых в хвост на затылке. Неожиданно для себя Саша залилась краской.

— Привет, Лесник! — поздоровалась Лена. — Это Саша, она приехала к бабушке на каникулы.

Лесник хмыкнул, давая понять, что не испытывает к новой знакомой ни малейшего интереса.

— Лесник, — Наташа присела на настил, — ты не отвезешь меня в Гнилуши? Мама попросила купить картошки, а мой велик сломался.

Лесник помолчал, раздумывая.

— Колян к себе звал, смотреть матч.

— Лесник, пожалуйста, ты ведь не допустишь, чтобы такая хрупкая девушка как я сама несла сумки с продуктами? — Наташа захлопала длинными ресницами.

— Ладно, схожу за велосипедом, — Лесник спрыгнул с настила и зашагал в товарищество.

— Когда ты умудрилась велик сломать? — удивилась Лена. — Мы же с утра катались.

— Когда-то умудрилась, — таинственно ответила Наташа.

— Лесник симпатичный, — заметила Саша. — И кличка у него странная.

— Это фамилия, — объяснила Лена. — Он Рома, но не любит, когда его называют по имени.

— Понравился? — спросила Наташа, накручивая локон на палец. — Но ты точно не в его вкусе, в своем рок-прикиде.

— А по-моему, во вкусе Лесника нет никого и ничего, — ответила Лена. — Он вечно недоволен и всем грубит.

— Только не мне… Сама знаешь почему, — усмехнулась Наташа. — Пойдем, — Наташа взяла Лену под руку и зашагала прочь от Сарая.

«Воображала», — закатила глаза Саша и поспешила домой обедать.

3

Ночь стояла теплая и безоблачная. В окно заглядывала полная луна, ее серебристый свет рассыпался по дощатому полу и вязаным половичкам. В воздухе, вязком как кисель, стоял приторный запах букета. Саша не стала мучиться, как прошлой ночью. Она решительно сдернула букет со стены и швырнула в коридор. Лунный свет тоже мешал, и Саша подошла к окну задернуть шторы, но как раз луна и привлекла ее внимание. Точнее, две луны: с угольного черного неба светило сразу два бледных диска. Саша поморгала, раздвоенная луна не исчезла. С ума сойти! Вероника обалдеет, когда увидит фотку! Саша нашарила на тумбочке телефон. По экрану вновь ползли разноцветные полосы, и телефон не реагировал ни на нажатие кнопки, ни на перезагрузку. А днем работал! Дав себе слово отнести его в ремонт при первой возможности, Саша легла.

Проснулась она поздно. Оделась, зачесала волосы в высокий хвост, вышла в коридор и тут же наступила на букет, валявшийся под дверью. Чуть не забыла повесить на место!

Бабушка сидела на диване в кухне и перетягивала правую ногу эластичным бинтом.

— Что случилось? — спросила Саша.

— Ногу потянула, в огороде-то никто помогать не желает, вот и перетрудилась! Убирать в своей комнате сама будешь, поняла? Я по лестнице не взберусь, еле хожу. Манка в кастрюле, хлеб в хлебнице. Посуду за собой помой и в поселок сходи за продуктами!

— Мы с мамой все привезли, — запротестовала Саша.

— Что вы привезли, одну химию! Велосипед возьмешь в сарае и съездишь в Гнилуши. Овощей купи, сыру, творога деревенского. Развесного, а не фабричного! От фабричного одни болезни!

Саша вздохнула. С другой стороны, в магазин ездить — не грядки копать!

После завтрака она выудила из-под груды хлама в сарае «Каму» с потускневшей рамой, нацепила рюкзак и с жутким скрежетом покатила по товариществу. На настиле Сарая играли в карты Лена с Наташей.

— Ты в Гнилуши? — полюбопытствовала Лена. — Может, поедем вместе?

— Давай! — согласилась Саша: плутать в незнакомом поселке в одиночестве не хотелось.

— Лен, неохота по жаре кататься, — заныла Наташа, — и мы не доиграли!

— Позже доиграем! — беззаботно ответила Лена.

Наташа, надув губы, запихнула колоду карт в отороченную розовым мехом сумочку на поясе и подняла с земли велосипед.

Минут пятнадцать девочки катили по обочине вдоль шоссе. Мелькнул белый щит с надписью «Гнилуши». Лес поредел. Многочисленные деревья сменились деревянными заборами из штакетника и разноцветными домами с резными наличниками на окнах. Лена, которая ехала первая, повернула на улицу, ведущую вглубь поселка.

— Это почта, — рассказывала она. — Белое здание вдалеке — школа. Впереди — главная площадь.

«Площадь» представляла собой квадратную асфальтированную площадку с припаркованными в ряд «пазиками»: здесь была конечная остановка. Вдоль левого края площади стоял длинный пятиэтажный жилой дом с магазинами на первом этаже и кучей разнообразных вывесок. Самая большая гласила: «Пассаж „Гнилуши“». Вокруг кипела обычная летняя жизнь поселка. На детской площадке перед домом, где стояли скамейка, облезлая «паутинка» и песочница без песка, дети ели мороженое. По тротуару ковыляла старушка в платочке, она несла набитую яйцами сетку. У входа в ближайший магазин тощий кот жмурил глаза на солнце. Местные парни толпились возле «жигулей» с помятым капотом. Машина чихала и не заводилась. Парни ругались.

Неподалеку от площади высилась круглая кирпичная башня с нахлобученной сверху шестиугольной конструкцией из досок. По стене башни спиралью вились окошки с выбитыми стеклами. На двери висел замок. Над крышей кружились и хрипло каркали вороны. Башня так неуместно смотрелась посреди оживленного