Несостоявшаяся встреча - Пауль Барц

сочиняет музыку.  

Ш. (смущённо) Господин Гендель...

Г. (шутливо грозя ему пальцем) В своей музыке я порой обнаруживаю места, которые звучат, будто их писал кто-то другой.

Ш. Подобных мест в Вашей музыке немало. Вот, например, ...(замолкает на полуслове, сглотнув продолжение, и тут же громко смеётся.

Г. Мой Шмит. Он — лучший на свете товарищ. Чего только мы с ним ни пережили! Я — с ним, а он — со мной.

Ш. (с коротким взохом) Целых тридцать лет.

Г. (передавая Баху рюмку). Ну, наконец-то: за ваше здоровье! (Пьют. Бах попёрхивается, кашляет. С пафосом) Незабываемая минута! Встреча с  Мастером, которому нет равных здесь, на родине.

Б. (закашлявшись) Я давно...

Г. (хлопая его по спине) Ну, ну.

Б. (глубоко вздохнув) Я давно хотел...

Г. Вздохните поглубже.

Б. (продолжая кашлять) Я давно хотел с Вами побеседовать.

Г. (с прохладцей) Ну, и...

Б. (старательно подбирая слова) Впервые где-то в 1716 году, потом, если не ошибаюсь, в 1730-ом, и ещё, кажется, м-м-м...

Г. (нетерпеливо) Ну, вот, наконец, это Вам удалось.

Б. (поклонившись) Я в восхищении!

Г. ничего удивительного.

Б. (ещё ниже склонившись в поклоне) Король музыки!

Г. (положив руку ему на плечо, торжественным тоном) Горе владыке, живущему на чужбине, если не  ведает он, что на родине у него имеется достойный наместник.

Б. (растроганно) Маэстро...

Г. (отвернувшись) А  теперь — к насущному. К закускам. (подходит к буфету, накладывает себе в тарелку, бормоча под нос) Белые под маринадом, спаржа тушёная, свежите сморчки, ...

Ш. (обращаясь к Баху) Могу  ли и я, со своей стороны, высказать Вам нижайшее почтение и восхищение по случаю состоявшихся торжеств?

Б. (всё ещё слегка стесняясь) Спасибо, спасибо.

Ш. (покосившись на Генделя) Наконец-то эта честь оказана достойному, истинно достойному.

Г. (кричит) Устроицы!

Ш. (вздрогнув) Как Вы сказали?

Г. Я велел принести устрицы.

Ш. (с дрожью в голосе) Разве их не принесли?

Г. (ставит тарелку на стол Я, что, ослеп, по-Вашему?

Ш. (запинаясь) Маэстро, ...

Г. (наступает на него, угрожающе) Я, что, ослеп, хотелось бы мне знать?

Ш. (боязливо отступает) Но, Маэстро, ...

Г. (хватает его за шиворот, переходит на  крик) Я, что, ослеп?!

Б. (в испуге) Господа...

Г. (отпускает Шмита. Ему неловко перед Бахом) Извините. Жить не могу без устриц. (снова кричит, обращаясь к Шмиту) Устрицы!!

Ш. (поправляя воротник сюртука) Разумеется. Раз маэстро затребовал устриц, он их получит (идет к двери).

(Гендель, взяв тарелку, направляется к креслу).

Ш. (в дверях) Он получает все, что только ни  захочет). (выходит, громко хлопнув дверью. Гендель, собравшийся было сесть в кресло, вздрагивает и остается стоять).

Г. (бормочет себе под нос) Почему от этого человека всегда так много шума? Почему он так громко хлопнул дверью? У кого он этому только научился? (громко, обращаясь к Баху и указывая на кресло) Ну, садитесь же, наконец, мой дорогой.

(Бах направляется к креслу, Гендель усаживается на подлокотник. Бах резко останавливается и садится на стул).

Г. (со вздохом) Стареет, Шмит, как и все мы. Суетились, разъезжали по миру, чтобы в конце концов превратиться в стариков (трет глаза).

Б. (испуганно) Что с Вами?

Г. (оправившись) А что со мной может случиться?

Б. Ваши глаза...

Г. И что с моими глазами?

Б. (запинаясь) Ничего.

Г. Ничего, точно сказано. Абсолютно ничего. На родине устаешь больше, чем у себя в театре, там, в Лондоне.

А теперь Вы должны мне рассказать о нашей общей родине. Хочу узнать о ней все. Что здесь говорят о моих «Маккавкях»?

Б. О чем?

Г. (смеясь) Ведь знают же здесь мою опера «Маккавеи»?

Б. Боюсь, что практически нет.

Г. А «Геракле», «Самсона», а...?

Б. Тоже не очень-то.

Г. (тихо) А «Мессию»?

Б. Не могу сказать наверняка.

Г. (приглушенным голосом) Даже «Мессию».

Б. (поспешно) Лично я — в полном восторге от Вашей «Альмиры».

Г. (со смехом) Написанной лет сорок назад, господин Пах.

Б. (поправляет его) Бах.

Г. А?

Б. Моя фамилия Бах, господин Гандель.

Г. Гендель, господин Бах, пишется через «е»: Гендель.

Б. Но ведь на Вашем приглашении написано...

Г. (встает с кресла, снимаетсюртук) Вива, англичане! Пишут «Гандель», а произногсят «Гендель». Впрочем, теперь и я так пишу, оставаясь при  этом Георгом Фридрихом Генделем, саксонцем из Халле (вешает сюртук на спинку кресла). Снимайте же, наконец, свой сюртук.

Б. (несколько неуверенно) Лучше не буду.

Г. Он у Вас — единственный?

Б. Это — мой выходной.

Г. (поспешно) Ваш рюмка по-прежнему пуста, милейший Пах.

Б. (со вздохом) Иоганн Себастьян Бах.

Г. Как бы там ни было, но Ваш бокал пуст. Прошу Вас: вот мозельское — отменного вкуса.

Б. (подходит к столу с напитками) Наша фамилия когда-то, действительно, звучала как «Пах». Но это по-богемски. У меня, можно сказать, богемские корни (осторожно наливает вино себе в бокал).

Г. (жует, не прислушиваясь к его словам) Саксонец.

Б. (возвращаясь к столу) Конечно, теперь мы саксонцы.

Г. (задумчиво) Саксонец. Так меня называли в Италии: Il sassone. Il caro sassone. Милый саксонец. Так они всегда приветствовали меня: Viva? Il caro sassone! Да здравствует, милый саксонец! (негромко и скорее с налетом печали, чем хвастливо) Что за день это был! День премьры моей «Агриппины» в Венеции. В театре — столпотворение. Что ни ария — аплодисменты и крики «Viva il caro sassone». «Да здравствует милый саксонец!» Шквал аплодисментов. Вот то единственное, что рассеивает тьму бытия (поспешно и громко). Вы тоже любите Италию?

Б. Я никогда там не был.

Г. (удивленно) Никогда не были в Италии?

Б. (смущенно) Слишком далеко и слишком дорого.

Г. (подходит к столу с напитками) Италия не может быть слишком далеко. По крайней мере, от того, кто сочиняет оперы.

Б. Я не пишу опер.

Г. (собрался, было, отхлебнуть из бутылки, но ставит её ообратно на стол) Как Вы сказали?

Б. Я не написал ни одной оперы.

Г. (острит, но явно неудачно) Именно поэтому я и не знаю ни одной (пьют).Впрочем, и сам я давно уже не пишу опер. Это невыгодно. Предпочитаю оратории. Сочинять их не составляет большого труда, а публика от них в восторге.

Ваши ей тоже нравятся?

Б. Я не пишу никаких ораторий.

Г. (запинаясь) Н-никаких?

Б. (доброжелательно) Нет.

Г. А на что Вы живёте?

Б. (с досстоинством) Служу кантором у «Фомы».

Г. Кантором у «Фомы»?

Б. Я кантор в церкви святого Фомы.

Г. (бормочет себе под нос) Маленький кантор.

Б. (с достоинством) Музыкальный директор города