Мурашки - Борис Виан

Я по-прежнему в патруле. Иду себе последним, так спокойнее, а первый только что сдуру провалился в воронку с водой. Вылез оттуда, а в каске полным-полно пиявок. А еще он выудил оттуда большую разинувшую от изумления рот рыбину. На обратном пути Мак ему показал, как выпендриваться, и теперь он совсем разлюбил жевательную резинку.

Только что получил письмо от Жаклины, она, наверное, отдала его какому-нибудь солдату, чтобы тот отправил его с военной почтой. Ей-Богу, странная она девушка, но, может, они все с приветом. Мы отступили немного по сравнению со вчерашними позициями, но завтра снова наступаем. Все те же разрушенные деревни, какая тоска. Нашли тут совсем новый радиоприемник. Ребята пытаются сейчас его наладить, даже не знаю, можно ли заменить лампу огарком свечи; думаю, что можно, мне уже слышится "Чаттануга", мы еще танцевали под нее с Жаклиной незадолго до моей отправки. Ответить ей, что ли, если будет время? А вот заиграл Спайк Джонс, тоже музыка что надо; скорее бы все это кончилось и можно было бы пойти и купить цивильный галстук в голубую и желтую полоску.

Вот-вот отправляемся. Опять у линии фронта, и снова сыпятся снаряды. Идет дождь, не очень холодно. Джип идет как по маслу. Скоро высадимся и дальше пойдем пешком.

Похоже, дело идет к концу. Не знаю, как они, но мне бы хотелось поскорее убраться отсюда подобру-поздорову. Попадаются участки, где нам серьезно достается. Поди узнай, что будет дальше.

Через две недели у меня будет еще одна увольнительная, и я написал Жаклине, чтобы меня ждала. Может, зря я это сделал; никогда нельзя попадаться на их удочку.

Все еще стою на мине. Сегодня утром отправился патрулировать, и, как обычно, шел последним. Остальные прошли мимо, а я услышал под ногой щелчок и замер на месте. Эти штуки взрываются только после того, как убираешь с них ногу. Перекидал ребятам все, что оставалось в карманах, и сказал, чтобы уходили! Я тут совсем один. Мог бы дождаться, когда они вернутся, но сказал им, чтобы не возвращались. Можно попытаться отпрыгнуть в сторону и упасть плашмя на землю, но до чего ужасно – жить без ног… Оставил только блокнот и карандаш. Отброшу их как можно дальше, перед тем как поменять ногу, а сделать это пора, потому что мне осточертела война и потому что у меня в ноге мурашки.