Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

На «чрезвычайном» заседании Государственной Думы депутаты вотировали военные кредиты. Длившаяся всего один день парламентская сессия завершилась торжественной демонстрацией политической поддержки монархии в условиях «оборонительной войны» с Германией и Австро-Венгрией, после чего работы Думы была прекращена до следующего года.

«Патриотическое единство» депутатов не было абсолютным. Возглавляемые Р. В. Малиновским и Н. С. Чхеидзе думские фракции большевиков и меньшевиков, расколовших в теоретических ссорах Российскую социал-демократическую рабочую партию, вместе проголосовали против кредитов царскому правительству. Остальные социалисты предпочли занять позицию «оборончества», то есть поддержать военные усилия России. Вместе с этим один из ведущих левых ораторов думы А. Ф. Керенский в своем выступлении недвусмысленно заявил о том, что русская армия, «завоевавшая победу» на поле брани, непременно завоюет и «свободу». Намек был весьма очевиден.

Не столь откровенно высказанными, но весьма схожими с этим оказались упования центристов и умеренно правых политических групп Государственной Думы. Для кадетов (общераспространенное сокращение от «конституционных демократов») и октябристов, чьи лидеры П. Н. Милюков и А. И. Гучков одинаково оценивали императора Николая II как недалекого и мистически настроенного автократа, поддержка правительства представлялась процессом, носившим обоюдный, взаимный характер. Они хотели расширения прав законодательной власти, а в перспективе – и появления парламентских правительств, по образцу конституционных монархий Европы. И Милюков, и Гучков не испытывали особых иллюзий насчет готовности «бюрократии» и лично «самодержца» пойти навстречу «желаниям общества», но рассчитывали на то, что предугадываемая ими напряженность войны с Центральными державами должна была принудить монарха к уступкам.

Безусловную поддержку царю готовы были оказать лишь немногочисленные, разрозненные и не блиставшие талантливыми людьми крайне правые, всерьез рассчитывавшие на то, что «великая европейская война» укрепит режим надежнее, чем это удалось «маленькой победоносной», обернувшейся поражениями при Мукдене и Цусиме. Даже несмотря на собственный скепсис в отношении союза с республиканской Францией и «парламентарной» Англией, такие правые государственные деятели, политики и публицисты, как П. Н. Дурново, Н. Е. Марков или М. О. Меньшиков надеялись поднять популярность монархии и за счет шовинистической истерии, и за счет ожидаемых ими значительных территориальных приращений.

Последнее сближало их позиции и с кадетами, и с тучковским «Союзом 17 октября», которые в области внешней политики демонстрировали не меньший радикализм, нежели их противники слева и справа. П. Н. Милюков, получивший вскоре насмешливую приставку «Милюков-Дарданелльский», был зримым воплощением этого «либерального империализма», требовавшего установления российского господства в Восточной Европе и на Балканах, раздела Персии и Османской империи, овладения Константинополем и Черноморскими проливами. К предполагаемым завоеваниям были равнодушны лишь левые, выстраивавшие свои внешнеполитические концепции на основе предвоенных теоретических положений международной социал-демократии.

30 июля – 2 августа. Чехи, словаки и поляки

Решение о формировании «Чешской дружины» свидетельствовало о необратимом характере российской политики. Вместе с последовавшими позднее обращением великого князя «К народам Австро-Венгрии», создание «дружины» говорило о том, что в Санкт-Петербурге «не видят будущего» Двуединой монархии, на месте которой должны были появиться национальные государства, всецело зависимые от Российской империи и ее союзников. Таким образом, задолго до появления знаменитого германского «пломбированного вагона», царское правительство положило начало практике непосредственного обращения к гражданам воюющих с Россией держав, отвергая тем самым принцип безусловной легитимности их властей.

В дальнейшем империя будет неоднократно прибегать к подобным способам ведения войны, что станет одной из причин резни на Кавказе, устроенной османскими властями в борьбе с «армянским сепаратизмом», а созданная в 1914 году «дружина» превратится в настоящую армию, вошедшую в историю Гражданской войны в России под названием «Чехословацкий корпус».

Выпуская свой знаменитый манифест «К полякам», великий князь также рассчитывал заручиться поддержкой жителей разделенной некогда Польши. Однако, призыв Николая Николаевича поддержать русские армии взамен на сомнительное обещание объединить в будущем все польские земли под властью царя не оказал особого воздействия на население по обе стороны границ, вызвав зато немалое недоумение в российских правительственных кругах, внезапно для себя оказавшихся поставленными перед фактом неких политических обещаний «Привислинскому краю», как после подавления польского восстания 1863 года неофициально назывались территории российской Польши. Не слишком довольной оказалась и общественность, а русские националисты и вовсе удивленно пожимали плечами, опасаясь того, что усилия империи в конечном счете сведутся к появлению фактически независимого польского государства, связанного с Россией лишь эфемерными обязательствами. Убежденные же монархисты были недовольны еще и тем, что великий князь пообещал то, что мог дать лишь сам царь.

4 августа – 1 сентября. Поход в Восточную Пруссию

Генерал Я. Г. Жилинский, назначенный летом 1914 года командующим Северо-Западным фронтом, был именно тем начальником Генерального штаба, что за год до этого от имени России подписал с французами военную конвенцию, обязывающую русских наступать на Германию не дожидаясь завершения мобилизации. К началу августа уже было очевидным, что большая часть германской армии сосредоточена на Западе, и теперь Жилинскому, в распоряжении которого находилось около полумиллиона солдат, предстояло нанести поражение немецким войскам, оборонявшим Восточную Пруссию.

Жилинский начал неплохо. В сражении под Гумбинненом войска Первой армии генерала П. К. Ренненкампфа не без труда, но все же отбросили атакующих немцев, сумев обратить часть их пехоты в бегство. Но эта победа оказала русским дурную услугу: командующий немецкой армией, предложивший отвести войска за Вислу, был немедленно смещен вместе со своим начальником штаба. Вместо них из только что захваченного бельгийского Льежа был вызван Эрих Людендорф, а из отставки – Пауль фон Гинденбург, принявший на себя руководство военными операциями в Восточной Пруссии.

Немецкий военный тандем, получивший на Западе название «Ужасающая двойня», нашел положение на Востоке трудным, но не безнадежным. После первоначального успеха военные усилия русских разделились: Ренненкампф неторопливо двигался в сторону кенигсбергских укреплений, а южнее, отделенная от него цепочкой Мазурских озер, наступала Вторая армия А. В. Самсонова, беспрестанно подгоняемая из штаба Жилинского. Растянувшиеся и уставшие русские войска должны были преследовать врага, но в действительности шли прямо к своей гибели.

Немецкий замысел был очень прост и основывался еще на предвоенных планах обороны Восточной Пруссии: пока одна русская армия осаждает Кенигсберг, следует обрушиться всеми силами на другую и уничтожить ее. Приехавшим на Восточный фронт генералам оставалось лишь взять за основу уже подготовленные приказы подполковника Макса Гофмана, начальника оперативного отдела штаба армии. Людендорф придал этому плану масштабности, черпая поддержку в спокойной уверенности Гинденбурга. Выставив против армии Ренненкампфа незначительную «завесу», немцы атаковали войска Самсонова.

После недельных боев от русской Второй армии остался только один корпус, бесцельно простоявший на внешнем кольце окружения и проигнорировавший все попытки своих гибнущих товарищей вырваться из ловушки. Генерал Самсонов застрелился, в