Полигон для интеллекта - Сергей Самаров

Но уйти «Градам» мешали и оставшиеся минометы, стоящие на недалеких от засады боевых роботов позициях. Они же, частью развернувшись в другую сторону, не давали и пехоте подняться в атаку. И тогда старший лейтенант Поленьев принял решение начать свою атаку на минометные дивизионы. Для такого резкого изменения планов требовались воля и умение взять на себя ответственность. Но старший лейтенант Поленьев и волей обладал, и ответственность за свои действия умел на себя брать.

— Внимание! Всем! Выводим «Ураны»! Атаковать минометчиков! Поддержать пехоту! Вперед! Поехали…

И тут же надел на голову «шлем», с помощью которого должен был управлять своими роботами-танками и роботами-автоматчиками. Контакты были уже соединены заранее…

— Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту Поленьеву, — козырнул дневальный по роте, войдя после стука и разрешения в ротную канцелярию. Дневальный — из молодых солдат, только что после карантина, и говорил с офицерами слегка испуганно, словно боялся получить нагоняй за какой-нибудь пустяк типа неправильной формы обращения.

— Обращайся, — кивнул командир роты, не отвлекаясь от переодевания — менял полевую форму, в которой совершал с солдатами марш-бросок, на повседневную.

Солдат повернулся в сторону старшего лейтенанта Поленьева:

— Товарищ старший лейтенант, в канцелярии что-то с телефоном не в порядке, начальник штаба батальона майор Осинцев не смог сюда дозвониться. Говорит, постоянно короткие гудки. Позвонил «на тумбочку». Вас срочно требуют в штаб, к товарищу майору.

«На тумбочку» — это значит, звонок был совершен на телефон дневального. Туда обычно звонит только дежурный по батальону перед передачей своей смены, спрашивает о происшествиях для суточного доклада дежурному по бригаде, или вообще при объявлении «тревоги». Во всех других случаях пользоваться телефоном «на тумбочке» запрещалось категорически. Даже офицерам роты. Грубо говоря, это был «тревожный» элемент связи.

— Когда позвонил? — спросил капитан, переглянувшись со старшим лейтенантом Поленьевым.

— Двадцать четыре минуты назад, товарищ капитан, — посмотрев на часы, ответил дневальный.

— А закончился разговор…

— Только что…

— Легко ты отделался… И о чем майор говорил?

— Спрашивал, как служится. О родителях расспрашивал. Кто такие, чем занимаются…

— И только потом про старшего лейтенанта нечаянно вспомнил, так?

— Так точно, товарищ капитан.

— И потребовал срочно явиться.

— Сначала спросил, нет ли в казарме. Я сказал, что, кажется, в канцелярии. Тогда приказал срочно найти и передать. Если уже ушел домой, то отправить посыльного с приказом прибыть в штаб к товарищу майору.

— Понял, — отозвался Поленьев. — Все?

— Так точно.

— Свободен.

Солдат четко развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Капитан Любимцев недовольно посмотрел на телефонный аппарат, протянув руку, пошевелил трубку и ворчливо произнес:

— Опять трубку неровно положили… Кто у нас последним звонил?

— Ты домой и звонил, — подсказал Поленьев.

— Ага… — неохотно признался командир роты. — Ладно, беги, если срочно…

Старший лейтенант поправил на себе китель, посмотрел на часы:

— Через восемь минут мой взвод с пробежки вернется. Пусть по расписанию занимается. Ты проследи, если нетрудно.

— Прослежу. Беги… Не забудь вечером ко мне заскочить. Задолбала жена… Уже и жить без своих соцсетей не хочет… Ноет и ноет… Хоть новый компьютер ей покупай! Так она все равно пароли свои, как обычно, не помнит…

— В районе двадцати одного часа заявлюсь… Жди… Ставь чайник…

— Разрешите, товарищ майор? Вызывали? — Старший лейтенант протиснулся в дверь кабинета начальника штаба батальона. За дверью стоял стул, не позволявший двери открыться полностью, поэтому приходилось не входить, а протискиваться.

Стул за дверью оказался не случайно. Начальник штаба его умышленно поставил, чтобы никто неожиданно не вошел, а сам при этом, судя по красной вспотевшей лысине, отжимался от пола. Видимо, решил себя в порядок привести — в смысле физической формы, но своих скромных результатов стеснялся и, пока приличествующих должности показателей не достиг, выполнял упражнения в одиночестве.

Майор поднялся с ковра, отряхнул руки.

— Уже пришел? Тогда заходи, Рус Григорьевич. Быстро тебя дневальный отыскал… И это хорошо, потому что вопрос требует скоростных действий.

Осинцев прошел за свой рабочий стол, сел в «вертлявое» офисное кресло, вытащил из большого старомодного очечника такие же старомодные и почти раритетные очки и натянул их на нос. Майор вообще любил все старое и старомодное. Например, чай за рабочим столом он пил только из стакана с подстаканником. Сейчас подстаканники, наверное, уже и в магазине не купить, встретишь их только в поездах дальнего следования. Но Осинцев где-то нашел подстаканник и даже, скорее всего, не в поезде украл, потому что в поездах подстаканники с обязательной железнодорожной символикой. И пользовался этой железякой с удовольствием. Когда пил чай, всегда потел и вытирал лысину обязательно чистым, вчетверо сложенным носовым платком.

— Присаживайся, старлей, не стесняйся… — показал майор на стул у приставного стола для совещаний. Стул явно не внушал доверия, но Поленьев все же решил рискнуть и присел на самый краешек. Стул его выдержал, что вызвало восторг начальника штаба, отразившийся в его глазах.

— Не упал? Ну и молодец… А то тут многие падают и говорят, что стул сломан. Просто садиться не умеют, я так думаю. Ты сиди, сиди, не стесняйся… Стул еще почти крепкий…

Старший лейтенант, помня свое звание, не стал объяснять майору, что «почти крепкий стул» звучит тождественно фразе «чуть-чуть беременная женщина». Стул может быть или крепким, или сломанным. Слово «почти» к нему никак не относится.

— Я почти сижу, товарищ майор…

Начальник штаба шутку не понял или не расслышал, уже «нырнув» в собственные мысли. Он вытащил из верхнего ящика стола какой-то документ и стал читать его, одной рукой придерживая на носу тяжелые очки, которые пытались сползти при наклоне. После физической нагрузки у майора и нос вспотел, став скользким, как детская ледяная горка.

— Так вот, значит… Ты у нас, оказывается, имеешь еще одно образование…

— Никак нет, товарищ майор. Если речь идет о высшем образовании, то у меня только одно — военное училище.

— А тут вот… МВТУ имени Баумана…

— Отчислен с четвертого курса, товарищ майор.

— По какой причине, если не секрет?

— Не секрет, товарищ майор. Спецслужбы США причислили меня к какой-то хакерской группе, которая снимала деньги в американских банках и переводила на какие-то европейские счета. Хотя я к этой группе отношения не имел. Вернее, имел, но не прямое. Я со многими из этих хакеров общался через Интернет, получал кое-какие знания, которые мне не могли дать в МВТУ, но ни в каких их делах участия не принимал. Тем не менее отмыться полностью не сумел. ФБР требовало моей выдачи в США, российский суд, рассмотрев дело, им отказал, но я все еще находился под подозрением американской стороны и, чтобы всю эту историю прекратить, забрал из МВТУ документы и поступил в училище спецназа…