Золотые ласточки Картье - Екатерина Лесина

Обыкновенный.

И в лифте кто-то успел накорябать матерное слово.

– Ты оделась, как бухгалтерша, – прошипела Лялька, глядя, как на электронном табло сменяются этажи.

– Я и есть бухгалтерша.

Лялька фыркнула. Сама она выбрала бирюзовое платье с пышной юбкой, браслеты нацепила, которые больше кандалы напоминают, и цепочку тяжелую, позолоченную, толщиной с Софьину руку… волосы взбила, губы накрасила.

Яркая.

Рядом с ней Софья теряется, но огорчения по этому поводу не испытывает. Привыкла. Да и, признаться, удобно ей в тени. Спокойно.

– Все равно я тебя из этой скорлупы вытряхну, – пообещала Лялька, когда лифт остановился на двенадцатом этаже.

Софья кивнула: вытащит.

Непременно.

Когда-нибудь, но, по возможности, не скоро, потому что на скорые перемены в собственной жизни она не согласна. Она вообще перемены воспринимает плохо.

На лестничной площадке алым пламенем цвела китайская роза. И Софья, в целом к цветам равнодушная, залюбовалась.

– Энергетика хорошая, – сказала Лялька, окончательно успокаиваясь. Актрисы из нее не вышло, как и предрекали Софьины родители, а вот дизайнер по интерьерам получился успешный.

Их ждали. Дверь открыла сухонькая женщина в синем глухом платье в пол. Окинув Ляльку неприязненным взглядом, она сказала:

– Проходите.

И бахилы выдала.

В квартире пахло ванилью, очень сильно, и от запаха этого у Софьи закружилась голова. Или не от запаха, но… розовые стены с серебряными голубками. Массивная, какая-то излишне вычурная мебель, которой было слишком много, и фотографии в рамочках.

Невеста и жених. Жених и невеста… десятки невест и десятки женихов.

– Благодарные клиенты, – пояснила женщина, глядя исключительно на Софью. – Регина Васильевна многим помогла устроить личную жизнь.

Невесты были красивыми и не слишком. Худыми. Полными. Высокими и низкими. Блондинками, брюнетками, рыжими, но, странное дело, в белых платьях они смотрелись одинаковыми, будто надевшими униформу.

– Входите, – велела женщина, остановившись перед массивной дубовой дверью.

И Софья шагнула.

Лялька собралась было следом, но была остановлена:

– Регина Васильевна с каждым беседует индивидуально.

Комната, против ожиданий, оказалась невелика. Никаких голубков, розовых обоев и чужих свадебных фотографий. Скупая, если не сказать бедная, обстановка.

Стол. Два кресла. Компьютер.

И герань на подоконнике. Женщина в деловом костюме эту герань поливала из желтой пластиковой леечки.

– Проходите, – не оборачиваясь, произнесла она. – Присаживайтесь. Я сейчас… а то вечно о ней забываю, а растение сохнет. Это не очень честно по отношению к нему.

Современная сваха на сваху вовсе не походила.

Слишком… аккуратная? Нет, скорее глянцевая. Софья оценила и костюм, и неброские, но явно недешевые часики на запястье, и кулон-капельку с темной жемчужиной…

– Вы ожидали иного? – спросила Регина Васильевна, усаживаясь за стол.

– Да. Нет. Не знаю, – Софья вдруг растерялась.

Что она здесь делает?

В кабинете? В квартире этой? Неужели и вправду надеется, что однажды коллекцию снимков Регины Васильевны пополнит и ее, Софьи, свадебная фотография? Ерунда какая…

– Понимаете, – Софья почувствовала, что краснеет. Такое с ней случалось при волнении, но волнении сильном, для которого сейчас не было ни малейших причин. – Я… я вовсе не хочу выходить замуж.

– Совсем?

У нее было приятное лицо, округлое, с мягкими чертами, пожалуй, несколько полноватое, но это Регину Васильевну нисколько не портило.

– Не то чтобы совсем… Наверное, если глобально, то хочу, но вот не прямо сейчас и не за первого встречного… и вообще, меня Лялька подбила… Она думает, что я слишком спокойно живу… Даже не так, не спокойно – уныло…

А глаза у свахи темно-карие, почти черные, но все равно – теплые. И глядя в них, Софья вдруг испытала непреодолимое желание все рассказать.

О себе. О квартире, которая после ремонта изменилась, но не вычеркнула воспоминаний, ведь она, Софья, распрекрасно знает, какой эта квартира была в прежней жизни. О родителях. О работе, занимающей почти все время, и это к лучшему, потому как, когда время вдруг становилось свободно от работы, Софья не знала, чем себя занять.

Но это еще не повод замуж выходить, верно?

Она вдруг запнулась, осознав, что только что выложила едва ли не все о себе женщине, совершенно незнакомой.

– Выпейте, – Регина Васильевна протянула стакан. – Я рада, что вы решили обратиться ко мне…

А вот Софья рада не была. Она словно очнулась от наведенного сна и теперь не знала, как ей быть: сделать ли вид, будто бы ничего страшного не произошло? Или же подыскать предлог и уйти? Или просто уйти, без предлога…

Пока думала, пила теплую минералку с едким хлористым запахом. Пузырьки газа щекотали нёбо, отчего хотелось не то чихать, не то плакать.

– Ваша подруга права в том, что вам действительно следует… несколько изменить жизнь. Хотя бы на время. Вы, Софья, уж не обижайтесь на меня, я всегда говорю, что думаю. Вы прячетесь от мира. Вы его боитесь. Уж не знаю, из-за смерти родителей ли, или она стала для вас подходящим предлогом, но подумайте сами, что вас ждет?

Работа.

И снова работа. Много-много дней работы, и редкие выходные, которые Софья посвящает уборке. Иногда она выбирается на дачу, но и только. Если прежде подобная предопределенность не только не пугала, но даже внушала некоторое успокоение – стабильность в жизни очень важна, – то теперь вдруг Софья едва не взвыла, представив, как оно все будет.

Кошку, что ли, завести?

Или и вправду мужа?

– Люди, которые приходят ко мне, – продолжила Регина Васильевна, – часто думают, что я мановением руки разрешу все их проблемы. Так не бывает. Собственные проблемы, за редким исключением, человек должен решить сам. Иначе проблема вернется, не сегодня – так завтра, не завтра – так послезавтра.

– Вы выдаете людей замуж.

– Нет. Я лишь показываю, что они могут стать счастливыми. Это довольно сложно объяснить… – Регина Васильевна провернула золотой ободок обручального кольца. – Почему-то большинство людей органически не способны чувствовать себя счастливыми. Здесь и сейчас. Нет, они изобретают некие условия… К примеру, говорят, вот отправлюсь на отдых в Турцию, и тогда… или – куплю себе шубу, и тогда…

– Выйду замуж…

– Одно из наиболее распространенных заблуждений. Наше общество изначально настраивает женщину на то, что вне брака она не может быть счастлива. И мужчина, неважно какой, алкоголик, тунеядец, скрытый садист, становится залогом этого самого внутреннего счастья. Своего рода синей птицей, которую женщина должна окольцевать, иначе – страшно подумать – она не состоится в жизни.