Харон - Валерий Бочков

Так что президент мог бы заодно поблагодарить и Кэрол Замански. Если б не она, кто знает, куда меня вывела бы кривая: в менеджеры по продажам какого-нибудь хлама, в страховые агенты, в горнолыжные тренеры в Колорадо или в полицейские в Чикаго. Или, может, я гонял бы сейчас пивной трейлер где-нибудь по дорогам Ми-луоки.

В феврале мы вернулись из Ирака. Обычная миссия, от Аль-Асада до Рамади у нас было три цели. На жаргоне они именуются «целями повышенной ценности». Это обычно штабы, координационные центры, склады оружия, иногда полевые командиры. Обычно мы работаем ночью, в районе Аль-Асада цель находилась в доме посреди деревни, я решил действовать днем.

У меня два «сикорских-47», на борту каждого – по тринадцать человек. Плюс два дога, натасканных на взрывчатку. Я посадил свой вертолет прямо во дворе, второй сел снаружи. Группа оцепила периметр, чтобы деревенские не совались. Нам постоянно мылят шею за жертвы среди мирного населения. Вся операция заняла семь минут. На следующий день по округе пошли слухи, что вчера в деревню с неба спустились бесы с двумя огнедышащими львами.

Потом мы вернулись, началась обычная переподготовка в Майами. Жара еще не навалилась, апельсиновые деревья отцвели, но в воздухе еще держался неуловимый аромат, похожий на смесь жасмина с лимоном. Белые стены домов утром становились розовыми, а яхты на горизонте были как на офорте – четкие, словно процарапанные тонкой иглой на синем небе.

Я понял, что заваривается что-то серьезное, когда нас неожиданно перебросили в Виргинию, но не на нашу базу в Литл-Крик, а в какие-то тайные бараки в горах. Место напоминало заброшенный туристический лагерь: дощатые постройки, заколоченные окна, мох на крышах, общая уборная в виде теремка. Под этой декорацией пряталось несколько этажей, набитых электроникой и персоналом.

Поначалу они просто врали, первый брифинг проводили двое штатских, явно из разведки. Говорил рыжий, помоложе, с веснушками на сдобных бабьих руках. Загибал что-то про подводный кабель, поврежденный во время японского землетрясения, потом ни с того ни с сего перевел разговор на Ливию. Второй, усталый малый, с лицом алкоголика, с отвращением пил кофе из картонного стакана и молчал.

Я слушал и прикидывал, что вообще происходит в мире. Афганистан, Ирак, Иран – весь регион, обычные наши пациенты. Конечно, Ливия. И, конечно, Пакистан. Самая серьезная головная боль. Каждый брифинг я жду роковых слов: «Группа террористов овладела ядерным устройством, которое в настоящее время переправляется на территорию нашей страны. Более подробной информацией разведка не располагает».

Только потом до меня дошло, что они к нам присматривались. Не только эти двое – рыжий и алкаш, в комнате по углам висели камеры. На третий день меня и еще пять человек из группы отправили в Харви-Пойнт, в центр ЦРУ в Северной Каролине. Вот тут-то все и закрутилось: такого количества генералов я не видел за всю предыдущую жизнь – из Пентагона, Командования специальными операциями, Секретариата обороны, разведки.

В понедельник, в комнате, похожей на класс, нам объявили, что получена достоверная информация о местонахождении Шейха. На территории Пакистана, в пригороде Аллатаббада. Трехэтажный дом за каменной стеной.

– Я на сто процентов уверена! – горячилась румяная симпатичная девушка-аналитик из разведки. – Вот он! Этот длинный! Вот! Видите, держится особняком. В шляпе.

Нам показывали спутниковую съемку отличного качества. Шейх, не без чувства юмора, на прогулки надевал ковбойскую шляпу. Явно опасался спутниковой съемки и, как выяснилось, был абсолютно прав. Два шофера, три машины – два джипа и пикап, тринадцать человек охраны внутри, пост снаружи, у ворот. Плюс женщины и дети, с Шейхом там обитали три его жены. Короче, настоящий табор.

Тони Бузотти, стенобой из моей команды, малый из Нью-Джерси, похожий на сицилийского рыбака, вежливо поднял руку. Как в школе.

– Ребята, если вы так уверены, что это Шейх, – он улыбнулся аналитику из управления, – почему бы вам не накрыть этот санаторий с дрона? Точечным ударом? Вмазать прямо по шляпе – и вся любовь, а?

– Да вмазать-то можно, – согласился генерал-майор. – Вмазать – дело нехитрое. Нам труп нужен. Труп.

Бузотти понимающе кивнул.

Все верно: если мы ликвидируем Шейха, но у нас не будет тела со стопроцентной идентификацией личности, мы сыграем на руку Аль-Лакхар и всему их чертову джихаду – мы сделаем Шейха бессмертным.

– Но ведь паки – наши союзники, – не унимался Бузотти. – Вроде как…

– Вот именно, вроде как, – мрачно подтвердил генерал. – Два года назад мы сообщили их разведке, что выследили Шейха в приграничном районе. Шейх моментально исчез.

Тут до меня дошло, почему операция окружена такой таинственностью, – нас отправляют на территорию суверенного государства. Нашего союзника. Еще мне стало ясно, что вернуться живым из Аллатаббада будет непросто. Я посмотрел на карту – как минимум сорок минут полета от афганской границы. Сорок туда, сорок обратно. Радары, противовоздушная оборона, ракеты, истребители.

Как ни странно, сама операция меня не очень беспокоила. В конце концов, это именно то, что мы делаем: прилетаем и уничтожаем цель. С наименьшими потерями среди мирного населения.

– Слышь, Ник, – наклонился ко мне Квинт, индеец-чероки и мой лучший снайпер. – А если нас собьют?

– Если собьют, то нас отдадут под суд, а после мы окажемся в пакистанской тюрьме, где нас до второго пришествия будут ставить раком пакистанские уголовники.

Квинт недоверчиво поморщился и отвернулся.

– Генерал, – я привстал, – у меня вопрос относительно транспортировки. Полтора часа несанкционированного полета?

Генерал кивнул какому-то штатскому с умным лицом в роговых очках. Тот встал.

– На двух вертолетах «Чинок» мы установили стелс-систему пятого поколения, отражает пеленг на высоте до семисот метров. Вы будете невидимы для радаров… – Он снял очки, близоруко поглядел на меня и добавил: – На девяносто пять процентов.

– Пять процентов! – прошептал мне Квинт и сделал неприличный жест.

Началась отработка операции. Сначала на плане, потом на модели. Построили дом, стену, будку для охраны. Аналитики были уверены, что спальня Шейха на третьем этаже.

– Что, правда, у него там три жены? – спрашивал Бузотти. – Силен мужик, ему ж за полтинник!

– Пятьдесят семь. А младшей жене семнадцать. Две старые тетки в основном по хозяйству – дети, стирка.

– Нормально! Грымзы носки штопают, а дерет он, значит, эту школьницу. Вот ведь устроился, сукин сын!

– А ты, Тони, в магометанство запишись!

– Да я с одной Сюзанн едва справляюсь, куда уж мне три штуки потянуть!

Тренировки шли ночью, по периметру были выставлены авиационные прожекторы, чтобы снаружи не было видно, что там творится внутри. У нас забрали мобильники и ноутбуки, мы подписали грозные бумаги, что об операции не скажем ни слова. Ни до, ни после. Домой я звонил по местному телефону из душной кабинки со стеклянной дверью и колченогим стулом. Кроме нас с Хелью в трубке постоянно присутствовал некто с тяжелым дыханием – они даже не скрывали, что прослушивают. Уверен, делалось это намеренно.