Туда, где растет амарант - Кейт Андерсенн

сделалось его жалко -- он никогда не улыбался и был жутко взрослый всю жизнь. Неудивительно, ему целых двенадцать.

Папа Мигель не раскрыл объятий, как делал обычно. Прямо над головой у него блестела первая звезда. Кристина потопталась босиком напротив.

- А просто пришла тебе делать хорошо, - решила она объяснить и покрутила кончик косички на пальце.

- Делать хорошо? - удивился папа Мигель.

- Мама сказала, что тебе плохо, значит, надо тебе сделать хорошо. Ты звал доктора?

Папа Мигель покачал головой, смотря на свою дочку. Ей всего четыре, а счастье в нем уже иссякло -- чего же он стоит как отец?.. И никакой доктор не поможет. Только побег в море. Но мама Карла будет против. Она всегда против.

- А почему ты не звал доктора? - серьезно спросила Кристина.

- Доктор не поможет, дорогая.

- Что тебе плохо?

Папа Мигель хотел сказать правду. Но сжал губы -- нет смысла говорить, когда тебя не поймут. Он решил улыбнуться и соврать.

- Ну, мне уже лучше... Правда.

- Неправда, - не согласилась Кристина и, улучив момент, забралась к нему на коленки, а потом деловито потрогала лоб маленькой ладошкой. - Чуть-чуть горячий... - Поморщила лоб. - Но насморка нет. Ты просто делал очень много счастья и устал. Я так думаю.

Папа Мигель вздрогнул.

- Конечно, мама не умеет делать счастье... - нерешительно сказала Кристина, кладя палец в рот. Непонятно почему, пальцы были соленые, как море, поэтому она любила их облизывать. Ночью нельзя ходить к морю, но можно облизывать пальцы. - Только она умеет делать нежную паэлью. И целовать на ночь. И она -- мама!

Это был главный и последний довод.

Папа Мигель с ужасом воскликнул:

- Я не имел в виду ничего... такого, Кри! Конечно, мы с мамой любим друг друга. Просто, понимаешь... иногда у взрослых людей бывают странные мысли. Глупые.

- Очень глупые... - согласилась Кристина. А потом поинтересовалась: - А где бы была я, если бы ты не полюбил маму?

- Ну, не знаю... - смутился папа Мигель.

- Думаю, я бы сидела на крыше и смотрела на вас вниз, и ждала, когда вы с мамой все-таки полюбитесь. И тогда бы мне можно было родиться.

Папа Мигель засмеялся. За горизонт с неба упала звезда.

- Папа Мигель... - задумчиво взяла в щепотку Кристина несколько темных волосков на его руке и потянула. Кожа папы Мигеля смешно поднялась кверху. Девочка закусила губу сосредоточенно и повторила свой маневр несколько раз. А потом осмелилась задать вопрос: - Ты вот умеешь делать счастье, а обычные люди -- нет. Почему тогда тебе плохее, чем обычным людям?

- Ты бы хотела, чтоб и я был обычным?.. - голос папы Мигеля вздрогнул, как отражение в бочке с водой.

- Нет! - Кристина испугалась и крепко обняла папу Мигеля за шею двумя руками. - Никогда! Кто тогда будет делать счастье! Если для этого тебе не надо встречать маму, и мне надо ждать на крыше...

Папа Мигель почувствовал, что глаза у него сделались мокрые. Он поспешил перебить:

- Нет, Кри, ты будь. И мама тоже.

- Но тогда почему? Разве ты не должен уметь быть счастливее?

- Понимаешь, счастье... это такая вещь... Чтобы его сделать, надо, чтоб иногда было очень, очень плохо.

- Это как..?

На небе спокойно расцветал Млечный Путь. Голодная чайка давно улетела с парапета.

- Когда тебе плохо, надо выбрать: стать сильнее или слабее. Вот как бы ты хотела?

- Конечно, сильнее! Тогда бы ты научил меня держать шпагу, которая висит на стене.

Папа Мигель улыбнулся и подбросил Кристину на коленках. И пообещал:

- Однажды -- обязательно.

- А как стать сильнее, если тебе плохо?

- Надо пострадать... Чуть-чуть. А потом встать и идти дальше. Тогда ты будешь знать, какое счастье сделать в следующий раз.

- Вот поэтому ты знаешь, да? - подняла глаза Кристина, чтобы заглянуть папе Мигелю в глаза. Заметила, что там теперь слезы, а не ничего, и уточнила: - Ты сейчас -- страдаешь?

- Уже заканчиваю, - засмеялся сквозь слезы папа Мигель. Он вставал так много раз, неужели не сможет снова?

- Тогда тебе надо поесть паэлью, - слезла Кристина с коленок папы Мигеля. - Мама сделала ее сегодня нежную, без ракушек. Понимаешь, чтобы человек был сильный и мог встать, он должен кушать мамину паэлью.

- Конечно, Кри... Уже иду.

- Идем вместе, - протянула Кристина свою ладошку отцу. - Я ведь сделала тебе хорошо? Ты теперь сильнее? Ты встанешь? Ты уже придумал, какое сделаешь счастье? Я знаю -- ты расскажешь сказку, правда? Получается, люди не умеют делать счастье, потому что не встают, когда им плохо? Я тоже буду всегда вставать, честное слово!

Мама Карла молча смотрела, как папа Мигель зачерпывает ложкой паэлью. Он ел и почесывал лоб. Когда мама Карла так смотрела на папу