Холодный, как камень - Дэвид Бальдаччи

Росс проведет там не менее часа, склонившись над тарелкой и украдкой следя за каждым движением симпатичной официантки. Потом у него уйдет минут двадцать на возвращение домой. После этого он усядется на заднем дворе, углубившись в чтение газеты, а там уже наступит время зайти в дом, немножко прикорнуть, состряпать себе скромный ужин, посмотреть телевизор, разложить пасьянс на крошечном столе с лампой возле окна, а затем Дан сам себе пожелает спокойной ночи. К девяти часам свет в небольшом коттедже погаснет, и Росс отойдет ко сну, чтобы завтра заняться тем же самым. Финн методично отщелкнул косточки на ментальных счетах, подсчитывая вехи повседневной и пустой жизни своего подопечного.

После того как Финн наконец вычислил место его проживания, он несколько раз приезжал в этот город ради изучения повадок объекта. Результаты наблюдений позволили ему сформулировать идеальный план осуществления поставленной задачи.

За пять минут до выхода Росса из дверей «Эдсел» Финн покинул машину, перешел на ту сторону улицы, бросил взгляд в окно ресторанчика и обнаружил старика на обычном месте, за столиком ближе к задней стене, где он изучал только что полученный счет. Финн неторопливо дошел до припаркованного автомобиля, сделал свое дело и уже через пару минут сидел за рулем арендованной машины. Еще через три минуты Росс вышел из ресторана, нехотя доплелся до своего автомобиля, залез внутрь и уехал.

Финн повел машину в противоположную сторону.

Тем вечером Росс выполнил все пункты скучнейшего списка повседневных дел и закончил день стаканчиком, куда на три пальца плеснул «Джонни Уокера» из бутылки с черной этикеткой, после чего, не обращая внимания на предостережения, нанесенные на аптечную баночку, сыпанул в рот несколько мощных пилюль от боли. Он едва успел добраться до кровати, когда нагрянул паралич. Поначалу Дан решил, что дело в капсулах, и даже с радостью приветствовал подкатившее чувство онемения в конечностях, но затем, уже лежа в постели, вдруг с беспокойством подумал, уж не виновата ли волчанка, решившая перейти на более высокий уровень атаки? А когда и дышать стало трудно, Росс понял, что тут совсем иной расклад. Может, сердечный приступ? Да, но где тогда пресловутый слон, давящий на грудную клетку, где стреляющая боль в левой руке? А если это инсульт?.. Он произнес на пробу несколько слов — речь по-прежнему оставалась внятной. Лицо тоже не казалось наполовину парализованным. Никаких новых, непривычных болей не ощущалось. В том-то и проблема: сейчас он вообще не чувствовал тела. Скосив глаза, Росс остановил взгляд на левой ладони. Попытался сжать кулак, однако команда проходить отказывалась.

Постой-ка… А ведь раньше ему почудилось, будто рука в чем-то вымазана. В чем-то жирном, как вазелин; это вещество можно было растирать и растирать подушечками пальцев, а ощущение осклизлости не пропадало. Он сунул руку под кран, и все вроде бы прошло. Кожа больше не казалась испачканной, хотя сейчас и не понять, помогло ли мыло с горячей водой, или это вещество попросту испарилось.

И тут правда ударила в него как пуля: оно могло впитаться. Проникнуть внутрь организма.

Так, и где он умудрился это подцепить? Росс напряг память. Во всяком случае, не утром. И не в магазине… и не в ресторане. То есть уже потом? Не исключено. Он садился в машину, чтобы ехать домой… Ага, ручка на дверце! Если бы он мог шевельнуться, то вскочил бы с воплем «Эврика!», но сейчас едва-едва удавалось дышать; только изо рта донесся короткий хрип. Вот оно: ручка на дверце машины была обмазана каким-то веществом, которое его в данную минуту убивало. Он бросил взгляд на телефон, стоявший на ночном столике. Расстояние два фута — но с таким же успехом он мог находиться в Китае.

В полумраке к постели скользнула чья-то тень. Незнакомец не носил маску: даже в слабом свете удавалось различить его лицо. Молодой и внешне вполне обычный. За свою жизнь Россу довелось увидеть тысячи подобных лиц, и он никогда не обращал на них внимания. Его работа не касалась обычных людей. Он и вообразить не мог, как столь обыденно выглядящий человек сумел его прикончить.

Незваный гость извлек что-то из кармана и поднес руку к изголовью. Фотоснимок… Росс не мог разглядеть, что именно на нем изображено. Незнакомец, по-видимому, это понял, потому что достал фонарик-карандаш и посветил на фотографию. Глаза старика скользнули вверх-вниз, однако он так и не вспомнил — пока Финн не произнес имя вслух.

— Теперь ты знаешь. Теперь ты знаешь…

Он убрал фото и просто стоял, разглядывая Росса, в котором все активнее развивался паралич. Финн не сводил с него взгляда, пока грудная клетка не дернулась в последнем спазме.

Через две минуты Гарри Финн уже пробирался сквозь заросли на заднем дворе Росса. Следующее утро застало его на борту самолета, на сей раз в салоне. Он приехал домой, расцеловал жену, приласкал собаку и съездил за детишками в школу. Тем вечером они все отправились ужинать в ресторан, чтобы отметить достижения младшей дочери, восьмилетней Сузи, которой поручили играть роль говорящего дерева в школьной постановке.

В полночь Гарри Финн вышел на кухню, где верный Лабрадудель Джордж поднялся с мягкой подстилки, чтобы поприветствовать хозяина. Сидя за столом и почесывая пса за ухом, Гарри вычеркнул имя Дана Росса из своего ментального списка.

Теперь все внимание он перенес на следующего «клиента»: человека по имени Картер Грей, бывшего шефа разведывательной империи Соединенных Штатов Америки.

Вытянув длинные ноги, Аннабель Конрой следила за тем, как летит пейзаж за окном экспресса. Она почти никогда не пользовалась железными дорогами; ее типичное путешествие проходило на высоте 39 тысяч футов, где она жевала арахис, попивала разбавленные водой семидолларовые коктейли и замышляла очередную аферу. Сегодня она очутилась на поезде лишь оттого, что ее напарник Милтон Фарб категорически отказывался вступать на борт любого транспортного средства, обладавшего способностью и намерением покинуть твердую землю.

— Милтон, безопасней всего как раз самолет, — внушала ему Аннабель.

— Только не в том случае, когда он, к примеру, срывается в штопор. Потому что шансы выжить равны примерно нулю. И мне такой расклад против шерсти.

Трудно спорить с гениями. Впрочем, Милтон — человек с фотографической памятью и проклюнувшимся талантом вдохновенно врать — обязанности свои знал туго. Вот и сейчас они покинули Бостон после отлично сработанного дельца. Все вновь вернули на место, так что никто и не подумал тормошить копов. В мире Аннабель, где царили очень высокие ставки, это означало практически идеальный результат.

Тридцать минут спустя, когда амтраковский суперэкспресс одолел наконец очередной перегон вдоль восточного побережья и остановился у станционной платформы, Аннабель выглянула в окно и невольно передернула плечами, услышав объявление кондуктора: поезд прибыл в Ньюарк, штат Нью-Джерси. Дело в том, что здешняя территория была вотчиной Джерри Бэггера; хорошо еще, что экспресс не останавливался в Атлантик-Сити, откуда маниакальный босс игорного бизнеса управлял своей империей. В противном случае Аннабель никогда бы и не села на такой поезд.