Интернальность - Макс Бутт

может быть и жилье себе подберешь. Хотя, ты знаешь, я тебя не гоню, братишка.

— Я постараюсь не задерживаться у тебя надолго. — ответил Егор, не отрывая взгляд от бегущей за окном дороги. — Все-таки, скоро у тебя дома станет теснее чем обычно. К моменту рождения твоей дочки я найду себе отдельное жилище.

— Ну, как знаешь. — в голосе Виталия прозвучали нотки разочарования. — Кстати, я не спросил сразу. Видел, какой ты мрачный вышел из подъезда. Подумал, что не ответишь. Как повидался с Лизой?

— Как обычно. — Егор ответил с явной неохотой.

— Поговорили?

— Она поговорила. Я был немногословен.

— Ну, вообще-то ты никогда болтуном и не был. — Виталий едва заметно улыбнулся. — Но в последнее время ты немногословен даже по сравнению с собой прежним.

Егор тяжело вздохнул.

— И ты туда же? Тебе то что от меня нужно? Что от меня всем нужно?

— Поговорить, братишка. Ты никому не изливал душу последнее время. Представляю какой камень на душе ты носишь. Нельзя же так! Надо высказаться. Ты можешь с бывшей женой не разговаривать, с друзьями. Но с братом то можно. Даже нужно. Мы с тобой одна плоть и кровь. Ближе нас друг другу на свете больше никого нет. А ты даже мне многого не рассказываешь. Обидно, блин. Ей богу!

Егор снова вздохнул и посмотрел на своего старшего брата усталым взглядом.

— А что рассказывать? Ты и так все знаешь.

— Знаю. — несколько обиженно произнес Виталий. — Я много чего знаю. Как ни как к сорока близится уже. Да только чужая душа потемки. И в данном случае это твоя душа, брат. За прошедшие три года ты практически мне не рассказывал о том, что чувствуешь. А меня это интересует. Твое внутреннее состояние.

— А что моё состояние? — Егор покачал головой, уставившись на свои колени. — Хреновое у меня состояние. А какое оно должно быть? Я сына потерял.

— Ну, вот, так уже лучше. Для начала неплохо. Продолжай. И только не вынуждай меня вытягивать из тебя все клещами. Ты ведь не партизан какой-нибудь. А я не эсэсовец.

— Ты будто бы был общительнее в свое время.

Услышав последнее, Виталий плотной сжал губы, лицо его побагровело. Он сбавил скорость и остановил машину на обочине.

— Слушай меня, братишка, ты это… полегче на поворотах!

Голос его звучал строго, но без злости. Точно также, как и много лет назад, когда Егор и Виталий были еще мальчишками.

— Мы с тобой, конечно взрослые уже, но это не значит, что я не могу всыпать тебе, как в детстве.

— Давай, мне тоже уже не пять лет.

Сказав это, Егор хотел снова замолчать и отвернуться к окну, но тут увидел неодобрительный взгляд старшего брата. Виталий за такую дерзость, наверно, готов был высадить его прямо здесь, на трассе. Сориться с самым близким человеком на свете и правда не следовало. Тем более, в такой ситуации.

Егор заметно смягчился.

— Ты же понимаешь меня, брат? Как никто другой, — начал он говорить, — каково это потерять любимого тебе человека. И ощущать себя виноватым в его гибели.

Виталий стал таким же мрачным, как Егор. Его лицо вдруг исказилось в мученической гримасе, губы нервно сжались, глаза уставились в одну точку.

— Ну, зачем ты так! Я же говорил полегче. — он сказал, и голос его прозвучал очень расстроено.

Виталий расстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Было видно как он, грузно, слегка сутулясь, отошел от обочины, и встал на берегу небольшого пруда, расположенного недалеко от трассы, достав что-то из внутреннего кармана куртки. Что это было разглядеть не получалось. Виталий стоял спиной к машине.

Возможно, Егор действительно перегнул палку. На душе его брата тоже была старая рана. А человеку всегда становится не по себе, когда кто-то бередит такие раны. Из глубины памяти начинают всплывать образы пережитого ранее, чего не хочется вспоминать лишний раз.

А произошло это пять лет тому назад.

Виталий тогда был женат на другой женщине. У него было своё дело, бизнес приносивший неплохой стабильный доход. Правда для этого, естественно, приходилось вертеться как белка в колесе. И Виталий вертелся. Даже в свои выходные он нередко по пол дня висел на телефоне, обсуждая планы на предстоящую неделю, сроки поставок и выполнения заказов. Он мог говорить по телефону, когда обедал, когда ходил по магазинам, ехал в машине. На счет последнего реальные опасения не раз высказывала его жена. Но все было бесполезно. Виталий слишком сильно был увлечен своим делом и отдавался ему всецело. Потому однажды плохое все-таки случилось. Возвращаясь из похода за покупками, Виталий ехал с женой и, как обычно улаживал по телефону кое-какие вопросы. Говорить по мобильному телефону за рулем дело рискованное. С этим многие согласятся. Внимание водителя не может сконцентрироваться на вождении автомобиля, и любая проблема на дороге может привести к катастрофическим последствиям.

Так произошло и с Виталием.

Дорога была скользкой после дождя. Машину занесло и выбросило на обочину, прямо в дерево. Удар был огромной силы. Переднюю часть автомобиля смяло в гармошку. Виталию зажало и переломало ноги, рулем сдавило грудную клетку. Он находился без сознания и до своего пробуждения в больнице не знал, что его жена в результате аварии вылетела из машины, пробив лобовое стекло. Пролетев несколько метров, она упала на придорожные камни и сильно ударилась головой, заработав множественные переломы и повреждения внутренних органов. Лишь спустя три дня, придя в себя, Виталий узнал ужасную весть о смерти своей супруги. Естественно, винить в случившимся он мог только одного человека- себя.

Оправившись от ран и выписавшись из больницы, мужчина впал в глубокую депрессию. По ночам его мучала жуткая боль, последствие перенесенных им травм, и один и тот же кошмар. В нем Виталий лежит зажатый в машине, истекающий кровью и задыхающийся от того, что руль сдавил грудную клетку, а впереди на камнях лежит его жена, с широко распростертыми руками и закинутой назад головой. Он хочет помочь супруге, но не может пошевелиться и вынужден наблюдать как она умирает. Далее сон обрывается.

Дела в бизнесе тоже пошли прахом. Работа Виталия более не интересовала, и его небольшая фирма быстро обанкротилась. Частный дом пришлось продать, чтобы оплатить долги и сменить его на небольшую однокомнатную квартирку на окраине города.

Чувство вины за случившееся сжигало изнутри днем, а ночью не давал покоя страшный сон. Пытаясь заглушить боль и забыться, Виталий стал много пить. Часто уходить из дома и пропадать на два-три дня. Егору неоднократно приходилось искать брата и находить его