Сквозь измерения - Анастасия Ястребцова

заметку себе на всякий случай мысленно поставила: тех, кто своими глазами видел Има, либо почти никогда не бывает в городе, либо они мертвы. Это было несколько подозрительно, но виду предводительница не подала, вместо этого задав новый вопрос:

— Но ты ведь тоже ходишь в другие города, неужели ни разу не пересекались?

— Пересекались, но меня никогда не посещала мысль, спрашивать их о том, что мне никогда в жизни не пригодится, — немного виновато улыбнулся Шан, подливая Нае и себе настойки из графина, — знаешь, у меня тоже есть к тебе вопрос, — продолжил он, наколов на вилку небольшой кусочек мяса.

— Задавай, — повторила его жест женщина.

— Почему ты одна? Предводительница и сидит одна — слабо верится, — указал на неё бокалом Шан.

— Жду, пока мои подчинённые выполнят поручение, — коротко объяснила Ная, — от меня в вашем городе пользы мало.

Мужчина понимающе кивнул и перевёл задумчивый взгляд куда-то за окно. По площади ходили тёмные эльфы, иногда кто-то проезжал на ящере или огромном пауке, у фонтана брызгались дети, центральная башня своим синеватым светом оповещала об отсутствии опасности. Стекло глушило звуки, но некоторые выкрики с улицы всё равно было слышно.

— Не представляю, каково это — быть под командованием женщины, — наконец озвучил свои мысли Шан.

Ная многозначительно хмыкнула — она тоже не представляла, каково это — быть под командованием мужчины. В этот момент метка связи Эмиэля на её запястье запульсировала, оповещая о том, что её отряд вышел с культурной попойки и готов с ней встретиться.

— Что ж, благодарю за разговор, — улыбнулась Ная Шану, поднимаясь с места.

Мужчина тоже встал, выпуская её из-за стола:

— Было приятно пообщаться. Может, ещё увидимся.

Прежде чем уйти, Ная вопросительно кивнула на тарелку и графин.

— Я заплачу, — ожидаемо ответил Шан.

Хоть что-то в этом городе Нае нравилось — мужчины здесь априори считали, что у женщин денег нет, и обычно платили за всё для них сами. У Наи, конечно, деньги были, но перенятая у Ирана за проведённые вместе годы, как он выражался, «бережливость», диктовала ей прикинуться дурочкой.

— Ещё раз спасибо за Зирана, — сказал уже ей в спину Шан. Похоже он сильно переоценивал степень агрессивности Наи, но ей это, в целом, было на руку. Не смотря на то, что её тут большинство мужчин ни в грош не ставили, многие, при этом, всё же предпочитали с ней не связываться, поскольку просто не знали, чего от неё ожидать. Получить вызов на арену от женщины и проиграть — это стало бы огромным пятном на репутации и гордости любого мужчины в Изумате, так что, на всякий случай, они всё же палку не перегибали в своём мерзком, по меркам Наи, поведении.

«Интересно, здесь вообще есть по-настоящему сильные женщины? И где они все, если да?» — задавалась она вопросами, идя по оживленным улицам. Изумат был огромным городом — раз в десять больше Таэмрана, и население его было тоже в разы больше. Сюда веками стекались несогласные с матриархальным строем мужчины со всех ближайших городов в радиусе года ходьбы и, естественно, прихватывали с собой женщин из низших слоёв общества, которые, в виду своих малых способностей, участвовать в стандартной борьбе за власть не могли — им проще было сдаться и более-менее нормально жить здесь, теша своей покорностью сильных мужчин, чем существовать на грани презрения со стороны сильных женщин в других городах.

«Оплот деградации для женщин и изобильная кормушка эго для мужчин», — меланхолично оценила город Ная. В целом, атмосфера здесь была вполне комфортная. Мужчины бодались только между собой, на детей и женщин это никогда не распространялось. Последние всегда были защищены первыми и никакого жёсткого подавления или чего-то подобного не было. Ная рассматривала всё это, как своеобразную плату или негласный договор: женщины здесь будто продали свои права за то, чтобы ни о чём самим не заботиться. Правда, и выбирать себе партнёра возможности у них здесь тоже особой не было. Более того, они оказывались привязаны к тем, кто выбирал их, потому что они их обеспечивали. Это казалось Нае уже перебором: даже с её безграничной любовью к Ариену, если бы он вдруг заявил, что она должна от него во всём зависеть и сидеть молча, она бы взбунтовалась. Впрочем, Ариен любил её именно за её своенравный характер, так что такого случиться не могло в принципе.

Потонув в ярких образах того, как её мужчина вёл себя, стоило ей назвать его своим, она чуть не врезалась лбом в открывшуюся перед ней дверь трактира, где они с отрядом остановились. Незнакомый парень у входа странно глянул на Наю, но ничего говорить не стал. Та же чуть не рассмеялась в голос и быстро прошмыгнула внутрь, на второй этаж к комнатам, подальше от любопытных глаз. Она вполне себе представляла, как выглядело её лицо, когда она вспоминала стонущего ей в губы Ариена.

* * *

— Ненавижу этот город! — это было первое, что сказал Кьяр, когда захлопнул за всеми остальными дверь. — Будь здесь всё как везде, я бы уже три раза всё узнал и заодно заработал!

— Абсолютно с тобой согласна, — подчёркнуто кивнула Ная, искренне разделяя его негодование: будь в Изумате матриархат, Кьяр бы уже давно залез в постели Управляющих, и те бы ему всё рассказали, а так приходилось выуживать информацию порциями по всему городу, как на неудачной рыбалке.

— Я хочу, чтобы меня швырнули на кровать и, сидя на мне, шептали на ухо всё, что нам нужно, — заныл танцор, растянувшись поперёк колен сидевшей на диване предводительницы.

— Я тоже хочу, — вздохнула Ная, погладив его по спине, — ну так что вы выяснили? — обратилась она к остальным.

То, что Кьяр ничего не узнал, уже было понятно. Мужчины его никогда особо не любили, а здесь так вообще смотрели на него, как на потерявшее всю гордость создание. Ная в качестве первого предупреждения с удовольствием сожгла бы пару конечностей за эти презрительные взгляды и жесты тем, кто их себе позволял, но понимала, что делать этого было нельзя. Кьяр никогда не кричал на каждом углу о том, чем он занимается, но то, как он общался с женщинами, выдавало его, где бы он ни оказывался, а в Изумате такая работа для мужчины считалась позором. Его и на пьянку-то сегодня пустили, скрипя зубами, только потому что Эмиэль провёл его с таким лицом, что было и без слов понятно, что возражений бы он не принял.

Эмиэля здесь все уважали с первого взгляда и,