Внедрение в ЧК - Вадим Владимирович Чинцов

Даже один из старейших тамбовских коммунистов Николай Исполатов в письме к Ленину писал, что «мужики поднялись с дрекольем из-за голода»: «При взимании государственной развёрстки особенно ярко обнаружилась вся наглость, жестокость, своекорыстие, беспощадность этих людей в виде различных незаконных конфискаций без соответствующих протоколов или неправильно составленных, с пропуском взятых вещей, под свист нагаек, битьё прикладами, пьяный разгул, издевательства, истязания, изнасилования жён красноармейцев, находившихся на фронте и теперь вернувшихся, — при сплошном вое баб и крике детей».

«Официальной» датой начала восстания считается девятнадцатое августа двадцатого года, когда сельчане при поддержке партизан напали на продотряд в селе Каменка, что юго-восточнее Тамбова. В тот же день крестьяне напали и на продотрядовцев в соседнем селе Туголуково, в результате возникшей перестрелки погибли помощник командира отряда и два прод-армейца.

Произошло нападение в деревне Афанасьевке, что в 6 километрах от Каменки. Антоновцы схватили двух прод-агентов, убив одного и тяжело ранив второго. При невыясненных обстоятельствах погиб и деревенский учитель по фамилии Антонов.

Интересно, что «почётный чекист» Кирсановского уезда Георгий Михин вспоминал, что в те годы считалось, будто бы военные действия с антоновцами начались ещё раньше — с нападения боевой дружины эсеров на концлагерь Сухотинка, где содержались выжившие жители трёх сожжённых продотрядовцами сёл: Коптева, Хитрова, Верхне-Спасского. Более ста пятидесяти человек из этих сёл были расстреляны, другие помещены в концентрационный лагерь.

Но потом, видимо, власти постеснялись признавать существование концлагерей с заложниками, и дата начала мятежа была передвинута на первое сколько-нибудь массовое выступление.

Итак, утром двадцатого августа антоновцы напали на Ивановский совхоз, расположенный в двадцати километрах от Каменки. Нападавшие убили двух совхозных рабочих, забрали тринадцать лошадей и скрылись. Посланный в погоню отряд губчека нападавших не догнал и вернулся в Ивановку, а затем, сославшись на усталость коней, отправился на отдых… в Тамбов.

Из Каменки на поиски антоновцев выезжал и отряд по борьбе с дезертирством, усиленный десятью прод-армейцами. Также не найдя никого, эта группа вечером вернулась в Каменку и заночевала в ней, выставив караулы.

Наутро антоновцы сами нашли их, встретив чекистов на околице села. Через несколько часов Каменка перешла под полный контроль антоновцев, устроивших в центре села митинг — под красным эсеровским знаменем!

Именно в Каменке ближайший сподвижник Антонова — Григорий Наумович Плужников, известный в революционных кругах как «Батько» — и объявил о начале войны против красных. Собственно, и сам Плужников был старым революционером. В партию эсеров он вошёл до Первой русской революции одна тысяча пятого года. Через четыре года Плужников был арестован за участие в «аграрном» терроре. В Тамбовской тюрьме он и познакомился с «Шуркой» — Александром Антоновым. С тех по они вместе и делали революцию в родном уезде.

Весть о разгроме под Каменкой советских отрядов в этот же день достигла Тамбова. Поздним вечером двадцать первого августа здесь состоялось экстренное заседание президиумов губкома РКП(б) и губисполкома, и отряд под командованием тов. Маслакова выступил для поимки дезертиров и анархистов.

Что же мне делать? Может податься в милицию и сделать карьеру используя свои знания и умения? Но карьера в милиции не помогла бы высоко подняться и попробовать внести изменения в историю. Хотелось бы не дать распасться СССР. А вот карьера в госбезопасности при отсутствии в ней спецов довольно вероятна!

Глава 2

Наша тетка была сухощавой высокой женщиной пятидесяти лет. Работала Арина Павловна машинисткой в какой-то конторе за жалкое жалование. Поужинав жидким супом, в котором плавали несколько картофелин, мы с братом легли спать. Я, переполненный впечатлениями, мгновенно уснул и проснулся уже рано утром.

Позавтракав перловой кашей, я стал уговаривать брата вступить в партию Большевиков и впоследствии уехать со мной в Москву и попытаться стать сотрудниками московской ЧК. Брат после недолгих уговоров согласился и мы, не откладывая в долгий ящик, отправились к председателю Тамбовского губернского комитета РКП(б).

Герман Иван Эрнестович, несмотря на свою занятость, уделил нам с братом немного времени. — Молодые люди! — Что у вас за срочность такая? Хотите вступить в ряды нашей партии — замечательно! Лично я обеими руками за то, чтобы сыновья красного командира оказались в одних с нами рядах. Но, правильно будет принять участие в работе советских органах в городе и показать себя достойными быть принятыми в партию. Как вы на это смотрите?

— Иван Эрнестович! — я решил не отступаться от своего плана и попробовать уговорить тамбовского партийца — мы с братом потому и просим принять нас в партию большевиков с тем, чтобы с партийным билетом у сердца гнать всю нечисть из нашей советской страны! Мы хотим стать революционными бойцами ЧК и отдать себя целиком на дело революции!

Председатель Тамбовского губернского комитета РКП(б) был впечатлен моим порывом и на следующем заседании комитета РКП(б) мы с Сашкой стали большевиками и получили мандат, в котором комитет нас направил для работы в губернскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Хотя я еще был слаб после болезни, но привлек брата и мы с ним по утрам бегали и делали занятия по физо, чем вызывали перешептывание своих соседей. Затем, умывшись и перекусив, бежали на нашу службу. Председатель Тамбовской ГубЧК Якимчик Иосиф Иосифович произвел на меня при первой встрече отталкивающее впечатление — крупная бритая голова, дурацкие усики как у Гитлера, которые были в моде в это время, пронизывающий взгляд — этот еврей был очень не прост и невольно хотелось быть подальше от этого душегуба.

Нас с братом Якимчик подробно расспросил, хмыкнув пр упоминании дворянства нашей мамы.

Я этого решил не спустить и сказал — Товарищ председателя ГубЧК, дворянство вовсе не помеха быть революционером — и наш вождь товарищ Ленин и Председатель ВЧК товарищ Дзержинский — они тоже как и мы дворяне.

Тамбовский борец с контрой поморщился и убрал наш мандат в ящик своего стола. — Хорошо, товарищи! направлю вас в отдел следственной комиссии, там совершенно нет грамотных людей, а у вас гимназия за плечами. Обрадованные достигнутой целью, мы получили у кадровика отпечатанное на машинке Удостоверения, в которых было написано — «Предъявитель сего Сорокин (затем мои и ли Сашкины ИО) состоит работником следственной комиссии ГубЧК и имеет право производства обысков и арестов. Комиссия просит все организации и учреждения оказывать тов. Сорокину всякое содействие». В левом верхнем углу документа стоял квадратный оттиск нашего учреждения и внизу печать и подписи Председателя ГубЧК и секретаря.

Получив в оружейке кобуры с наганами и россыпью патроны, мы