Беспринципный - Белла Ди Корте

рукой держа портфель, другой прижимая телефон к уху. Но я не упустил взгляда его глаз. Он рассматривал Анджелину, пока спешил скрыться от холода. Меня это не особо беспокоило. Что меня действительно беспокоило, так это холод, который охватил мое тело, и погода здесь была ни при чём.

Анджелину использовали как пешку в этой игре еще до того, как она начала разговаривать. Я был рядом с ней с тех пор, как мы были детьми. Мы оба понимали, что любовь не имеет ничего общего с этим соглашением, но я хотел, чтобы это был крепкий союз, и было бы легче, если бы мы оба испытывали взаимные чувства друг к другу. Я ожидал от нее уважения, которое бы основывалось на верности.

Однако в последнее время я ощущал странные вибрации, исходившие от нее. Уже не в первый раз холодное предчувствие охватывало мое тело, заставляя мои инстинкты насторожиться.

— Ты и правда красавец мужчина, Витторио. Тебе следовало принять предложение отца, когда у тебя была такая возможность.

Мои глаза сузились, как будто это действие позволяло мне лучше ее рассмотреть. Просканировать Анджелину. Подобные замечания меня напрягали. Она была не из тех, кто скупится на слова. Анджелина все лучше и лучше овладевала тонкостями нашего ремесла. Мне это чертовски не нравилось. Особенно когда она начала разбрасываться словами, которые не должна была делать достоянием общественности.

Анджелина была права. Мой отец однажды уже предлагал мне выход. Шанс прожить свою жизнь так, как я считал нужным, но все еще делая для него грязную работу. Вместо того чтобы быть неотъемлемой частью бизнеса, он хотел, чтобы я стал его лицом. Я мог бы владеть всеми модными ресторанами и умасливать высшее общество, чтобы его члены были поближе к деньгам. Он сказал, что моя внешность и обаяние очаруют их. Мой брат Ахилл больше подходил на роль его правой руки.

Это был единственный выбор, который дал мне отец. Тем не менее, это можно было назвать выбором с большой натяжкой. Это был вызов. Пусть мой младший брат, которого он называл Шутом, будет лицом его Королевства, но что бы это дало мне? Я стал бы шестеркой, которая ему нужна, как собаке пятая нога. Я был бы даже ниже тех парней, которым он отстегивал по десять долларов, чтобы те убирали со стола.

Анджелина, казалось, знала, что мой отец никогда не позволит мне этого. Как только отец находил слабое место, он тыкал в него пальцем, пока рана не переставала заживать. Он ждал, пока рана не затянется вокруг его пальца, чтобы в любой момент он мог дать ей открыться, когда сам того захочет.

Отец знал, что мать - моя единственная слабость. Он все еще отпускал глупые шуточки о том, какой я красавчик, прямо как члены ее семьи в Италии, совсем как она сама.

Но Артуро никогда не скажет этого им в лицо. Моя мать была связана с могущественным кланом Фаусти, и если у отца не было намерения незамедлительно отдать богу душу, ему стоило относиться к ним с должным уважением. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы они заявились сюда и устроили разборки. Фаусти этого и не делали, если речь не шла о совместных делах с ними. Несмотря на то, что Артуро был Королем Нью-Йорка, он не мог и пальцем тронуть кого-то из клана Фаусти. Они правили всем миром.

После того как я сказал отцу, что скорее умру, чем отдам Ахиллу то, что принадлежит мне по праву, он расхохотался, словно сумасшедший, а потом ушел в комнату, которую делил со своей женой Бэмби. Не моей матерью. Бэмби была матерью Ахилла.

Мой отец всегда считал, что Ахилл лучше подходит для безжалостной части бизнеса. Но он вышел только лицом. Я же доказал свою ценность, несмотря на отражение, которое смотрело на меня в зеркале. Я был сыном своего отца, кровью от крови и плотью от плоти. Я убивал так же жестоко, как и он.

Анджелина никогда раньше не поднимала эту тему. Я никогда не делился этим с ней. Откуда, черт возьми, она знает?

— Ахилл снабжает тебя информацией? — Я сделал шаг вперед, но она не сдвинулась с места. — Зачем, la mia promessa1?

Анджелина рассмеялась, и дыхание вырвалось из ее рта холодной дымкой тумана.

— Только ты так меня называешь. Твоей обещанной.

— Хочешь, я буду называть тебя как-нибудь по-другому? Через месяц я все равно назову тебя своей женой.

— Это не имеет значения. — Она стиснула зубы и сжала челюсти. — Все, что имеет значение, это то, что я твоя. Я принадлежу тебе. Ты владеешь мной.

— К чему ты клонишь?

Она засмеялась еще громче, а потом вздохнула.

— Я беременна, Витторио.

— Хорошо, — сказал я. — Это прекрасная новость. — Похоже, предупреждения о том, что защита не стопроцентная, были точными. Я всегда предохранялся, когда был с ней. Но были моменты, когда мы с ней забывались, и все выходило из-под контроля.

— Если мой отец узнает, что у меня...

— Он не тронет тебя. — Если ее отец узнает, что я занимался сексом с его дочерью до брака, это может вызвать некоторые проблемы. У Анджело был скверный характер. Он опустится до того, что стянет с нее штаны и отхлещет ремнем по заднице, если узнает, что Анджелина его опозорила. Ей было всего восемнадцать, но, как говорится в старой поговорке, возраст - это всего лишь число. Она была взрослой не по годам. По крайней мере, должна была быть.

У нее зазвонил телефон, и она отвернулась от меня, роясь в сумочке. Через мгновение телефон был уже у ее уха, и она тихо кому-то отчитывалась. С кем бы Анджелина ни разговаривала, они говорили о том, куда мы направляемся.

Двоюродный брат моего деда по материнской линии, Тито Сала, был в городе, и мы должны были встретиться в ресторане, куда мы с Анджелиной собирались пойти. Пока она была занята изменением наших планов, я отправил Тито короткое сообщение, сообщив ему, где он может со мной встретиться. Ранее он упомянул, что ему нужно кое-что обсудить со мной, и это очень важно. Тито был женат на Лоле, которая принадлежала семейству Фаусти по крови.

Мой телефон уже лежал в кармане, когда она обернулась.

— Планы изменились, — сказала она, сообщая мне то, что я уже и так знал. — Мама сегодня ужинала у Розы, и