Ведьмин огонь - Джеймс Клеменс

— Так больше никого не осталось? — уточнил старик. — Какой же прок от одного ребенка в битве против полчищ гульготалов? Я-то думал, ты нашел учителя, все еще полного крови и власти Розы, кого-то, кто обладает знанием.

— Нет. Убежал даже главный мастер.

— Уж не о Риалто ли ты говоришь? — вмешался в разговор Эррил. — Я никогда ему не верил.

Шоркан отвернулся от камина и кивнул за окно, за которым по-прежнему надсадно трещали барабаны.

— Все это теперь уже не имеет значения. К утру мы будем вырезаны полностью.

— Что? — Эррил шагнул к брату: — А что говорит тебе твое предвидение?

— Ну, что я тебе говорил?! — торжествующе проворчал Грешюм.

— Поверь мне, брат. Сегодня уже неважно, выживем ли мы, — главное, выживет ли наше будущее.

— Какое будущее? — снова вмешался Грешюм. — Этот мальчишка, возможно, один-единственный полнокровный маг, оставшийся в краю Аласии!

— Ты говоришь правду, Грешюм.. С этим ребенком закончится и власть Чи. Мир погрузится в черные времена, в ужасные времена, когда люди потонут в слезах и крови. Все это было предсказано еще сектой хайфаев, той частью Ордена, что отслеживала будущее.

— Безумцы! Еретики! — взорвался Эррил. — И они поплатились за это!

— Плохие новости никто не любит и не любил, а меньше всех те, кто обладает властью. Но хайфаи сказали правду. — Шоркан махнул рукой в сторону окна: — И треск барабанов сейчас подтверждает это.

— Но мы все еще сильны, — не сдавался Эррил, — мы можем выжить!

Шоркан печально улыбнулся на слова старшего брата:

— И ты говоришь правду, Эррил. Мы можем выжить, но Аласия все равно погибнет, а ее народ будет покорен Гульготой. Впереди у страны — мрак. Но, как в природе Луну сменяет Солнце, мы тоже можем сейчас приложить силы, чтобы когда-то для нее наступил день. Мы его не увидим, не увидят и наши правнуки, но когда-нибудь над Аласией взойдет новый рассвет. И этот рассвет, это грядущее солнце, которое засияет для наших потомков, обеспечим сегодня мы.

— Но как? — спросил Эррил, не сводя глаз с мальчика: — Как?!

— Хайфаи говорили о Книге.

Грешюм присел на единственную в комнате кровать:

— О Книге? Шоркан, да ты, я вижу, дурак. Неужели ты притащил меня сюда за этим?

— Это были твои собственные слова, Грешюм. Слова того, кто когда-то сам принадлежал к хайфаям.

Эррил побледнел и невольно отступил от старика.

— Это было слишком давно, — равнодушно ответил Грешюм: — Тогда я еще только начал обладать даром. Я вышел из секты столетия назад.

— Но, я уверен, пророчество свое ты все еще помнишь. Да оно и не раз подтверждалось другими.

— Это безумие.

— Это правда. Каковы же были твои слова?

— Не помню, ничего не помню. Это была глупость, не больше.

— Так вспомни.

Грешюм прикрыл глаза единственной ладонью и заговорил голосом, который исходил, словно откуда-то со стороны:

И будут трое.

Один искалечен,

Другой невредим.

И третий, не знавший крови…

И там, —

На крови невинных.

В полночь, в долине Луны

Будет создана Книга.

И трое станут одним.

И Книга сольется с ним…

Шоркан сел на кровать рядом со стариком:

— Мы поняли твои слова. Время пришло.

Грешюм застонал:

— Здесь слишком много того, чего вам понять не дано. Вы слишком молоды для настоящей крови. С тех пор, как сожгли хайфаев, я изучал иные свитки и тексты. И не все из них доверено пергаментам.

Шоркан с силой схватил мага за плечо:

— Так говори же все, Грешюм! Освободи свой язык от пут. Время бежит слишком быстро!

Грешюм опустил голову еще ниже и тихо прошептал в наступившей тишине:

Кровь ее вызовет.

Книга ее повяжет.

И, связанная кровью.

Она восстанет.

С сердцем из камня.

С сердцем, полным духа.

Она будет восставать вновь и вновь…

Комнату окутало торжественное молчание, в котором раздавалось лишь потрескивание поленьев в камине. Рука Эррила легла на рукоять меча:

— Я думаю, это всего лишь миф.

— Сисайкоффа, — тихо произнес Шоркан, освобождая плечо мага от своей крепкой хватки. Глаза его беспокойно прищурились: — Ведьма духа и камня.

Эррил в волнении принялся мерить шагами истертый ковер:

— Легенда гласит, что она была уничтожена Чи за то, что осмелилась узнать магию крови. И теперь все женщины осуждены истекать кровью каждый лунный месяц в наказание за ее святотатство. Как же это может свершиться во второй раз? Грешюм пожал плечами:

— Поэтому мы и держали язык за зубами. Не все видения Книги достаточно отчетливы.

— Но это, увы, вполне отчетливо, — прервал его Шоркан. — Возможно, со временем мы сможем расшифровать и другие пророчества, которые прольют свет на твои слова о Книге. Но сегодня тучи над нами сгущаются. И Книга должна быть создана сегодня, иначе мы упустим шанс навсегда.

— Ты все-таки хочешь рискнуть? — со вздохом спросил старик.

— Увы, даже несмотря на дар предвидения, далекое будущее нам неведомо, — Шоркан поднялся с ложа, и деревянная кровать жалобно скрипнула, словно протестуя. — Придется работать с тем, что есть под рукой. Ордену пришел конец, но, создав Книгу, мы сумеем сохранить хотя бы малую толику нашей магии. И останемся жить навсегда.

— Я следую твоему решению, Шоркан. Что же еще остается мне делать? — старик медленно обнажил культю.

— Тогда начнем, — Шоркан помог магу подняться на ноги. — И начнем с огня.

Шоркан привлек к себе мальчика, затем трое магов воском очертили перед камином круг. Круг могучей охраны могучей магии. Эррил попятился к двери.

— Но тебе тоже придется принять участие в этом, брат, — услышал он жесткий и одновременно ласковый голос Шоркана. — Это жизненно важно. Когда все закончится, вспыхнет сноп яркого света, и дикая магия разольется по комнате, тогда ты должен будешь захлопнуть Книгу, чтобы положить этому конец.

— Я не обману вас, — прошептал Эррил, чувствуя, как внутри становится пусто и холодно. — Но магия — твое дело, брат, почему ты не закроешь Книгу сам?

— Ты сам знаешь ответ или, во всяком случае, догадываешься. Я вижу это по твоим глазам, — спокойно ответил Шоркан. — Создание текста должно уничтожить нас троих — мы станем Книгой…