Георгий Жуков. Последний довод короля - Алексей Исаев

Где ж правота, когда священный дар,

Когда бессмертный гений – не в награду

Любви горящей, самоотверженья,

Трудов, усердия, молений послан –

А озаряет голову безумца,

Гуляки праздного?… О Моцарт, Моцарт!

«Бессмертный гений» полководца может озарить и потомственного дворянина, и убежденного нациста, и прожженного авантюриста, примкнувшего в лихое время к революционным фанатикам. Гением военного дела может быть агрессивный, очень упрямый и лишенный классического образования и воспитания человек. Точно так же им может быть бывший молочник (М. Е. Катуков), банкир (державший «бутылочное горло» у Ладоги В. Венглер) или зубной врач (танкист Франц Беке). Дарующим необыкновенные способности поцелуем Господа иной раз награждается совершенно заурядный с бытовой точки зрения человек. Точно так же славный, добрый малый и прекрасный семьянин может оказаться полнейшим ничтожеством как военный и политический деятель. Совершенно бессмысленно оценивать Жукова или кого-либо еще, рассматривая его поведение в быту и манеру разговора с подчиненными.

Полководческий талант сродни музыкальному слуху. Если его нет, то никакая учеба не поможет. Академическое образование само по себе не дает никаких гарантий успеха на поле боя. Поэтому в любой армии при переходе от мира к войне происходит жесткий отбор военачальников [16] всех рангов, отсеивающий тех, у кого «нет слуха» на музыку сражения.

Продолжая тему «Маленьких трагедий», не будет лишним заметить, что рассуждения о гении и злодействе здесь так же неуместны, как в случае хирурга со скальпелем в руках. Для общего блага и сохранения государства военачальникам часто приходится принимать жесткие решения в отношении тех или иных людей или даже сознательно обрекать на гибель целые подразделения. Более того, даже успешные боевые действия неизбежно приводят к потерям. Косвенно в гибели и увечьях солдат и командиров «виноваты» те люди, кто подписывал приказы на ввод в бой понесших потери частей и соединений. Мало кто будет возражать, что вообще без потерь вести войну невозможно. В 1918 г. английский премьер-министр Ллойд Джордж поручил одному из видных английских военачальников узнать у главы правительства Франции Жоржа Клемансо, правда ли, что какой-то французский генерал открыл способ вести наступление без потерь. Генерал дисциплинированно отправился к Клемансо за справкой. «Скажите, пожалуйста, Ллойд Джорджу, что он дурак!» – в сердцах ответил старик. Помимо неизбежных даже при идеальном планировании и проведении операции потерь, малейшие ошибки в организации и неучтенные факторы приводят к дополнительным потерям. Все это является основой для спекуляций на тему о кровожадности военачальников и обвинений в гибели людей. Проблема в том, что полигонные условия ведения операций крайне редки. Разве что политики обеспечат упреждение противника в развертывании и «блицкриг». Большую часть войны приходится вести упорную борьбу, принимать решения в условиях недостатка времени и информации. Противники еще достаточно сильны и обрушивают друг на друга чувствительные удары, и, казалось, безупречно спланированные [17] операции превращались в мясорубки, продвижение вперед в которых исчислялось сотнями метров. Такие битвы пришлось пройти многим военачальникам Франции, Англии, Германии и России в 1914-1918 гг., СССР в 1942-1943 гг.

Обвинения в излишних потерях, вообще говоря, не редкость в отношении военачальников любого уровня. Однако последнее время именно Г. К. Жуков оказался под прицелом критики, далеко не всегда конструктивной. На мой взгляд, у этого явления есть две причины, точнее, группы причин. Во-первых, есть ряд персонажей, которые не могут простить Жукову колоссального вклада в успех Советского Союза в Великой Отечественной войне. Как правило, эти люди являются убежденными антикоммунистами и в этой своей антипатии несколько заигрываются. Логика этого подхода напоминает сакраментальное «не доставайся же ты никому!». Обидно, конечно, когда любимая женщина уходит к другому. Но это отнюдь не повод целить в нее из револьвера и желать всяческих напастей. Новый «муж» России в лице коммунистов не был подарком, но это еще не повод желать зла своей стране. Достойный выбор всегда есть. Можно, как это сделал Шкуро, перейти на сторону нацистов, а можно, как писатель Гайто Газданов, участвовать в движении «Сопротивление». Последний в Гражданскую смотрел на коммунистов через панораму «трехдюймовки», эмигрировал и работал в Париже таксистом. Оснований ненавидеть советскую власть у него было более чем достаточно. Однако он не счел нужным хоть как-то сотрудничать с немцами. Есть вечные ценности, лежащие выше личных политических пристрастий. Жуков не был «цепным псом режима», он просто честно служил своей стране. Эффективность политического и военного руководства была доказана флагом над рейхстагом. [18]

Рассуждения, которые в доведенном до логического финала виде звучат в форме «лучше бы мы проиграли, а не выиграли под началом коммунистов», просто глупы. В устах современных пещерных антикоммунистов это вырождается в рассуждения о том, что «выиграли нечестно», «завалили трупами» и т.п. В какой-то степени это напоминает рассуждения немецких мемуаристов о том, что Советам нечестно было иметь такой танк, как Т-34. Соответственно, сделавший много для победы в войне Г. К. Жуков оказывается главным «нечестным игроком». Доказывается, что он больше всех «заваливал трупами», упустил массу случаев закончить войну в Берлине уже в 1942 г., а приписываемые ему победы на самом деле следствие того, что немцы сами остановились и сами не хотели достижения поставленных целей.

Во-вторых, заметную группу неконструктивных критиков Г. К. Жукова составляют люди, для которых он является символом жесткого и бескомпромиссного начальника. Своими корнями эта ветвь критики Жукова уходит в армейскую среду тактического звена. Главный тезис этой критики не декларируется в явном виде, но вполне четко просматривается: высокие потери и неудачи в сражении всегда суть следствие ошибок высшего командного состава. В далекой перспективе такая критика ставит целью выдачу индульгенции командирам среднего звена. Они практически никогда не ошибаются, а неудачи их суть следствие неправильных приказов «дураков-начальников». Вполне определенно этот тезис сформулировал написавший обличительно-разоблачительные мемуары начальник разведки 1-го гв. кавалерийского корпуса П. А. Белова полковник А. К. Кононенко: «Вечная слава героям, погибшим из-за ошибок своих высоких руководителей». Такая логика порочна сама по себе. Как часто говорят, «у победы много отцов, поражение всегда сирота». Если военачальник [19] одерживает победу, то она становится общим достоянием. Действительно, свой вклад есть и у руководителя операции, и у командовавшего в ней взводом младшего лейтенанта. Однако в случае неудачи тактическое звено стремится сделать эту неудачу дитятей только высшего руководства. Между тем вполне очевидно, что своя доля вины лежит на всех. Проигрыш, так же как и победа, есть продукт действий всех участников сражения, от пресловутого младшего лейтенанта до генерала. Очевидно, конечно, что можно выступить безукоризненно и честно исполнить свой долг в проигранной битве. Но столь же очевидно, что проигрыш крупного сражения есть следствие цепочки неудач на поле боя, множества промахов командиров взводов, полков и дивизий. Многие позиционные «мясорубки» двух мировых войн начинались с провала командиров тактического звена в развитии прорыва, когда противник был еще слаб. Заметим, что знавшие толк в военном искусстве римляне наказывали не только руководителя побежавшего с поля брани легиона, но и проводили децимацию (казнь каждого десятого) рядовых бойцов и младших командиров.