Красавица-чудовище - Ольга Володарская

К сказке они вернулись спустя некоторое время. Елена Геннадьевна поинтересовалась, на кого из сказочных персонажей Вера считает себя похожей. Та ответила честно – на чудище лесное.

– Поэтому ты любишь «Аленький цветочек»?

Вера пожала плечами. Ей не хотелось признаваться в том, что она считает себя заколдованной. И ждет, когда появится тот, кто полюбит ее за добрую душу, чтобы чары рассеялись. Но Леночка, казалось, читала ее мысли:

– Тебя обязательно кто-то полюбит за добрую душу, – мягко проговорила она. – Но так как ты не заколдована, то внешне не изменишься. Ты это понимаешь?

– А вдруг?

– Чудес не бывает, Верочка. Увы. Поэтому я посоветовала бы тебе почитать «Гадкого утенка».

– Я читала!

– И что скажешь?

– Я не превращусь в белого лебедя, – пожала плечами Вера. – Это так же нереально, как чудовищу стать принцем.

– Почему же нереально? В наше-то время.

– Не понимаю…

– Конечно, как в случае с утенком, это не произойдет. Но ты все равно можешь превратиться в лебедя.

– Как? – Вера распахнула глаза. Один стал огромным, второй лишь чуть приоткрылся.

– Ты слышала о пластических операциях?

– Конечно, – сразу сникла девочка. – Мама с папой меня возили к специалистам. Все говорили, что таким, как я, не поможешь.

– Медицина не стоит на месте, Верочка. Еще десять лет назад никто не думал, что человеческое сердце можно заменить искусственным, а сейчас подобные операции проводят повсеместно. Не отчаивайся, Веруша. А главное, не озлобляйся. Пусть твое сердце остается добрым, как у того чудища, потому что любят прежде всего за него…

Тот разговор сильно повлиял на Веру. Она очень изменилась, стала более радостной, не такой закрытой… и очень усердной. Если сначала девочка училась без особого желания, через силу, то теперь начала заниматься старательно и с удовольствием. Не просто выполняла все задания, требовала дополнительных. Все операции стоят больших денег, а пластические тем более. Родители Веры небогаты, и это значит, что она сама должна будет хорошо зарабатывать. Чтобы иметь хороший доход, надо учиться. А ей особенно, потому что красота и талант, две главные вещи, приносящие деньги женщине, Вере не достались. Хорошо хоть мозгами Господь не обделил! И на том спасибо…

Вера получила аттестат вместе со сверстниками. Причем последние четыре года училась в обычной школе. Сама настояла – домашнее обучение не давало той полноты знаний, к которой она стремилась. После школы – институт. Вера поступила на заочное отделение финансовой академии. Прошла по баллам на бюджетное, но ее и еще троих подвинули «блатные». В итоге в вузе остались двое – мальчик, родители которого смогли потянуть платное обучение, и Вера. Она добилась зачисления, воспользовавшись льготами инвалида. Переборола сначала робость, потом стыд и пошла обивать пороги.

В восемнадцать Вере сделали первую пластическую операцию. Она была плановой, поэтому бесплатной. Девушке поставили имплантат скулы. В двадцать она сделала ринопластику. Через полгода подтянула веко. Кардинально эти операции облик Веры не изменили. Шишка на лбу продолжала ее уродовать, и асимметрия лица хоть и стала не такой явной, осталась. И все же девушка радовалась даже таким незначительным изменениям. Тем более, прикрыв глаза солнцезащитными очками и натянув на голову объемную шапку, она могла слиться с толпой. В нее никто не тыкал пальцем, не называл чудищем.

Только Вере было этого мало. Она мечтала о полном преображении. Но никто из российских специалистов не брался оперировать ее череп. Ни за какие деньги! Вера не сдавалась, отправляла электронные письма заграничным эскулапам. Записывалась на консультации. Благо с появлением скайпа все упростилось, и первичный осмотр можно было провести, не отходя от компьютера. Иначе Вера истратила бы кучу денег на перелеты в разные страны, чтобы получить отрицательный ответ. Все врачи, с которыми она вступала в контакт, отказывали ей. Все, кроме одного. Этот доктор имел клинику в Израиле, славился своим новаторством, и Верин случай показался ему интересным. Он ничего не обещал, но желал провести обследование и по его результатам вынести вердикт. Окрыленная Вера полетела в Тель-Авив, мечтая о том, как вернется с Обетованной земли белым лебедем. Но, увы…

Доктор, проведя тщательный осмотр потенциальной пациентки, развел руками. Он ничего не мог сделать. Риск повредить мозг был очень велик. Вере посоветовали либо смириться со своим недостатком, либо ждать, когда медицина сделает еще несколько шагов вперед. Но Вера была не из тех, кто готов смириться.

Значит, снова ждать? Да сколько же можно?

Прошло еще полтора года. Вера продолжала искать врача, который возьмется ее оперировать. Добралась даже до заокеанских. Консультировалась со многими. Даже со светилами науки. Готова была потратить все, что имела, и влезть в долги, лишь бы лечь под нож. Но все специалисты дорожили своей репутацией, не хотели идти на риск. Смерть пациента или его инвалидность – все равно что черная метка.

И вот однажды, когда Вера уже отчаялась… Ей пришло письмо от молодого врача с Филиппин. Он работал какое-то время ассистентом у одного из американских профессоров, к которому Вера обращалась, и был знаком с ее проблемой. По мнению доктора, случай был не безнадежен. Он готов был прооперировать Веру в своей клинике, которую открыл у себя на родине.

Вера понимала, какому риску себя подвергает, и все равно отправилась на Филиппины. Подписав кучу бумаг, освобождающих хирурга от ответственности в случае летального исхода, Вера легла под нож.

Риск оправдался – операция прошла успешно!

Если не считать одной мелочи – швы загнили. Когда медсестра обрабатывала ее бритый череп, Вера смеялась сквозь слезы. Филиппинский паренек (хирургу было двадцать семь, но выглядел он на девятнадцать) справился с тем, за что не взялся ни один именитый доктор, провел сложнейшую операцию по коррекции черепной коробки, но умудрился занести инфекцию в кожный покров, когда латал его.

Когда швы зажили, она снова обратилась к пластическому хирургу, уже российскому, и убрала рубцы при помощи лазера. Это была последняя операция. Оставалось только отрастить волосы, сделать красивую стрижку, подобрать макияж и…

Сменить имя. Вера хотела родиться заново.

Так она стала Виолой.

* * *

Виола сидела перед зеркалом и плавными движениями втирала в кожу крем. Делала она это дважды в день. Утром и вечером. Она могла не поесть, не поспать, не пробежать свои пять километров на дорожке, не выпить кофе, без которого ее давление опускалось до такой степени, что кружилась голова, но не нанести на лицо крем она себе не позволяла.

У Виолы была сияющая кожа. Ее как будто наполняло солнце. Чистая, гладкая, в меру смуглая, она была прекрасна. Кожа – единственное, чем Виола могла гордиться. Понимание этого пришло к ней лет в тринадцать, когда у сверстников, вступивших в переходный возраст, начались кожные проблемы: прыщи, сальность, покраснения, раздражения. А у Виолы кожа как была безупречной, так и осталась. Ее тетка, мамина сестра, сын которой вдруг «расцвел» и стал похож на пупырчатую жабу, отметила это первой. Она работала косметологом в очень приличном салоне и поставляла своему чаду лучшие средства по уходу за проблемной кожей, но тот продолжал «цвести». Красивый мальчик, самый популярный в классе, пламенел прыщами, делая плохую рекламу не только себе, но и маме-косметологу. «Тебе несказанно повезло, девочка, – сказала она как-то Виоле, погладив ее по бархатистой щечке. – У тебя такая кожа, будто ты за щеками держишь по солнечному шарику… Береги ее! Когда станешь взрослой, мажь лицо утром и вечером. Увлажняй, чтоб солнце не иссушило кожу, превратив в пустыню…»