Перстень Андрея Первозванного - Елена Арсеньева

Ну, вперед!

Альбина осторожно вошла в палату и постояла над умирающей. Господи, сделай так, чтобы эта бедняжка не скончалась нынешней ночью! И опять мысли вернулись на привычный круг. Все-таки со стороны тети Гали жестоко подвергать племянницу таким испытаниям! Что из того, что Альбина живет в ее доме? Она платит тетке не меньше, а то и больше, чем если бы снимала комнату у посторонних людей. Конечно, тетя Галя чуть что – сулит оставить квартиру племяннице… после своей смерти. Но ей едва-едва пятьдесят, а с таким несокрушимым здоровьем она еще о-го-го сколько проживет! Пусть живет, конечно… Вообще-то, это была тети-Галина идея, чтобы Альбина, приехавшая на завоевание Москвы, поселилась «у родного человека». Кстати, идея этого завоевания тоже не Альбине принадлежала, а тети-Галиной сестре, матушке Альбининой. Сама-то она предпочла бы остаться в любимом Нижнем Новгороде, ну а уж если в Москве, то поселиться в общежитии. Может быть, и прижилась бы там, и полюбила бы пединститут, куда поступила опять же по матушкиному настоянию и где отучилась, так и не поняв, зачем, собственно, время тратила? Все эти книги, которые изучали на филфаке, она и сама могла бы прочесть, в порядке личной инициативы, а идти работать в школу Альбина никогда не собиралась. Вот уже третий год перебивается случайными заработками, которые почти все уходят тете Гале. Можно, конечно, вернуться домой, в тихий, а по сравнению с Москвой – просто-таки безжизненный Нижний Новгород, но маманя ведь на мелкие полешки испилит неудачницу, которая так и не смогла закрепиться в столице, а главное – перетащить туда мать. Всю жизнь Алина Яковлевна мечтала поселиться в Москве. То, что мечту осуществить самостоятельно не удалось, как-то микшировалось, а вот Альбину за ее неудачливость матушка поедом будет есть! Нет уж, лучше оставаться при тете Гале. Она ворчлива, конечно, и не без вздорности, и скуповата порою до тоски, но против ее сестрицы – это просто шелест утреннего ветерка по сравнению с февральскими завихрюхами!

Альбина оглянулась на раненую. Вроде бы спит. Слава богу. Не слышно жуткого воя, которым грозилась тетя Галя. Еще этого не хватало! И так боязно подойти к ней. Хорошо, если бы раненой ничего не понадобилось ночью: ни поильник, ни, наоборот, утка. Хорошо, если бы ночью вообще ничего никому не понадобилось!

Увы, так не бывает. Ладно, Альбина согласна поухаживать за раненой, только бы умирающая как-то протянула ночь.

Склонилась над опасной больной и вслушалась в ее чуть уловимое дыхание. Кажется, еще никому на свете Альбина так искренне не желала здоровья и долгих лет жизни, как этой почти незнакомой старухе! А тетя Галя все-таки дура. Сама себе яму роет. Или забыла, чем для нее закончилось вот такое же дежурство Альбины над умирающим в кардиологии? Строго говоря, она почти и не дежурила: у постели дремала на стуле жена инфарктника, а Альбина воспользовалась минуточкой – и прилегла на диване в коридоре. И вдруг – вопль:

– Сестра-а!

Альбина суматошно подхватилась: неужели игла капельницы выскочила из вены? Вроде бы все проверено… Но тут же до нее дошло: о капельнице так не кричат, таким голосом. И на бегу грохнула кулаком в дверь ординаторской.

Выскочил дежурный доктор: помятый, всклокоченный, – видно, тоже пытался урвать минутку блаженного сна. Засветиться перед этим доктором Альбина не боялась: он был из интернов, никого из сестер толком не знал.

Вместе они на рысях понеслись в палату, откуда исторгались непрекращающиеся крики. Одного взгляда хватило понять: с капельницей-то все в порядке. А вот с больным…

Выпихнули рыдающую жену в коридор и взялись откачивать бедолагу. Ночь глухая за окном, но сна как не бывало. И кололи его, и непрямой массаж сердца делали. Наконец доктор отчаялся и притащил дефибриллятор. По тому, как задумчиво разглядывал он матово мерцающие круги, Альбина поняла, что знакомство его с этим инструментом шапочное. Не исключено, даже еще более шапочное, чем Альбинино: она хотя бы видела действие дефибриллятора в кино «Забытая мелодия для флейты».

Конечно, можно было уже и не мучиться: душа несчастного инфарктника явно не стремилась вернуться в покинутое тело. Но молоденький интерн еще не забыл клятву Гиппократа, а потому сухим, ломким голосом приказал Альбине прижать дефибриллятор к неподвижной груди больного (только ни в коем случае не касаться металла!), а сам он будет пускать ток.

– Заряжается, есть пять киловольт!

Альбина изо всех сил притиснула круг к худой, ребристой груди, замершей в последнем вздохе, покрепче уперлась ногами в пол. Она ждала команды «Разряд!», и все же та прозвучала внезапно. Альбине показалось, будто этот самый разряд прошел сквозь ее тело.

А вслед за тем случился кошмар! Оказывается, кадры художественного фильма имели очень слабое отношение к действительности, потому что тело не просто резко, конвульсивно вздрогнуло. Нет! Конечности покойника взлетели высоко вверх – и руки заключили Альбину в жуткое объятие.

Конечно, длилось оно только миг – потом мертвые руки бессильно соскользнули и упали на пол, – однако этого мига вполне хватило, чтобы Альбина испустила дикий, нечеловеческий крик, перебудивший все больных в отделении. Всех – кроме несчастного инфарктника. И злополучной тети Гали.

С воплем «Что вы делаете, звери?!» в палату вбежала жена умершего. Бог знает, что ей померещилось, когда она увидела Альбину, в глубоком обмороке лежащую на груди покойника…

Потом был скандал. Его, к счастью, удалось замять. Тетю Галю чуть было не уволили, однако положение с медперсоналом было таким напряженным, что засоню оставили – только перевели в хирургическое отделение. Не меньше месяца – но и не больше! – Альбина весело и оживленно исполняла свою роль в витрине. А потом тетя Галя взялась за старое…

Альбина вздрогнула. Почудились шаги в коридоре? А что, если дежурный врач не такой уж лентяй, каким живописала его тетя Галя, и все-таки отправился на обход?

Скрипнула кровать. А вот этот звук уж точно не послышался. Шевельнулась раненая. Тихо застонала, пытаясь повернуться на бок.

Альбина пересилила себя – и склонилась над постелью:

– Вам что-нибудь нужно? Хотите пить? Нет, лежите на спине, на бок лучше не надо, а то повредите рану.

– Ты… кто? – выдохнула больная. Какой у нее хриплый, тяжелый шепот! Совершенно мужской. Неужели правда все то, что украдкой, захлебываясь от возбуждения, бормотала тетя Галя? – Ты кто такая?

– Сестра, – шепнула Альбина, всматриваясь в грубоватые черты. Ну и что, это еще не показатель. Некоторые женщины умеют наживать себе с годами такие личики…

– Чья? – опасливо спросила больная. – Будешь уверять, что у меня еще и сестра есть?

Альбина растерянно моргнула.

– Да нет, дежурная сестра. Вы ведь в больнице – неужели и этого не помните?

– А еще чего? – жадно спросила незнакомка. – Чего я еще не помню?

– Ну… не знаю, – пожала плечами Альбина. – Говорил же следователь, будто вы очень многое забыли после удара головой.