Град обреченный - Герман Иванович Романов

с Афганистана был, не «погоняло», прозвище или бандитская «кликуха».

Нет, на все оружие имелись соответствующие разрешения, выполненные по всей форме, но «владельцы» полосатых жезлов в любом случае деньги бы стали вымогать — и слова одни и те же — «не положено». А так уткнувшись взглядом в «корочки» моментально отставали, и счастливой дороги желали, облегченно вздыхая.

Ослабла нынче «контора», «вывески» на ней постоянно меняли, силушку всю подрастеряла за годы после «перестройки» (и на многие «службы» раскололась). Но так все в этой жизни относительно. Ведь и лев, «царь зверей», хоть одряхлевший, клыки оскалить запросто может. Укусит так, что мало никому не покажется. И что главное — без «Сотника» он любимым делом бы не занялся, но тот взвалил на себя не только все организационные дела, но и двух членов клуба привел, молодых относительно — едва за «тридцатник». И судя по всему, «своих» — взгляды и повадки больно характерные, сталкиваться приходилось по работе.

Те еще волчары, кого угодно задавят и не поморщатся!

А там к ним в клубе опер из уголовного розыска подтянулся, и еще трое — пара «афганцев» и один моложе, со шрамом через все лицо — из Чечни недавно вернулся, как соглашение с боевиками заключили. И все семеро явно связаны между собой какими-то делами, но Воеводин даже не интересовался какими именно — и так ясно, что клуб потребовался в качестве «вывески», для «оперативного прикрытия», как говорится в подобных случаях. Тут чем меньше знаешь, тем лучше, крепче спишь. Недаром сказано — от многих знаний многая скорбь

Зато остальные семеро были «любителями», настоящими реконструкторами, без задних мыслей. И что характерно, все холостые, или в разводе — да оно и понятно, ведь жены на таких мужей как на умалишенных смотрят. Считают, что деньги в семью нести нужно, а не тратить на увлечения, с каких прока нет. То блажь у мужа в голове, отдать месячную зарплату за мастерски выполненную копию «гартмановского» мушкета.

Но таковы все увлеченные делом мужчины, которые готовы днями и ночами заниматься, и впроголодь сидеть, если нужно что-нибудь ценное прикупить. Любимому занятию отдавались всей душой — ведь в жизни всегда нужно иметь «отдушину». Да и встречались постоянно, «учения» устраивали, на сборы ездили. Да и за чаркой любили посидеть — чего грех скрывать, выпить тоже надо для «расслабухи». Вот и Пахомыч двадцать литров своего самогона им выдал — не «паленка» или «гомера» — вполне приличный напиток. Из сахарной свеклы гонит, прозрачный как слеза младенца, на травах настоян — сивухой не пахнет. Так что вечерком, как на бивак встанут, по кружечке «тяпнуть» можно, уже на месте.

Воеводин окинул взглядом свое невеликое воинство — все обмундировались и вооружились, выглядели браво, и ни от кого перегаром не несло, даже запашка не было. Вся братия, что автобусом до Торжка добралась, в дороге не куролесила, таковы установленные в клубе строжайшие порядки — пили только вместе, на месте, и не в дороге…

— Странный камень, жаль, что в славянском руническом письме не разбираюсь, — Андрей Владимирович присел на корточки, разглядывая поверхность камня, покрытую выбитыми значками. Так, изучал вскользь, как положено историку, однако занимался эпохой царя Алексея Михайловича, да его сына — первого российского императора.

— От деда слышал, а тот в детстве слышал, как старики поговаривали, что в языческие времена тут капище было, и на этом камне вроде как жертвоприношения делали волхвы — несчастным сердце вырезали. Будто бы еще идолы тут стояли, но их топорами срубили лет двести назад.

— Хм, совсем ведь недавно, если историю взять, — усмехнулся кто-то из одноклубников, что собрались у валуна.

— Двоеверцев в здешних лесах хватало. И сейчас встретишь места глухие, где капище можно просто устроить на островке посреди болота. В войну много народа по чащобам пряталось.

— Да и от моего «Волочка» десяток верст отойти, и такая глушь пойдет. Кое-где дремучие чащобы остались, там время будто застыло.

«Бутырцы» перебрасывались фразами, прислонив тяжелые мушкеты к телеге — мерин в дискуссии, понятное дело не участвовал, привязанный к березке. И кобыла, что выделил Пахомыч специально ему (ведь не может «воевода» пешком топать), стояла спокойно — собственноручно к телеге «прикрепил», набросив поводья.

— Сюда ведь парни ходили, — встрял парнишка, — курей резали, даже овцу. Рассказывал дед покойный, что кровь требуется, и будет чудо-чудное — дым колдовской от камня пойдет. Все кровью залили, и не хрена не вышло у них. Так от камня этого отстали, вот и дорога вся заросла. Больно надо через речку перебираться, мосток пять лет тому назад паводком снесло, а денег в администрации нет, чтобы новый поставить.

— Сейчас нигде нет денег — воруют, — флегматично отозвался Петрович, единственный в клубе врач. И добавил с ухмылкой:

— «Месячными» нужно было камень окропить — живо бы задымился!

Все буквально согнулись в хохоте, утирая выступившие слезы. И через паузу «Сотник» выдал такое, что ржач начался по-новому:

— Плевать на валун, и всего дел. Колдовские сказки, тоже мне. Можете даже поссать — камень есть камень. Тьфу!

И смачно харкнул на одну из рун. И вот тут все остолбенели — от плевка дымок пошел, потом густо повалил, красноватый. На память Андрею Владимировичу давний случай пришел, со студенческих времен. Тогда молодые были, балбесы еще — укрылись от дождя в пещере, костер развели. Выпили хорошо, а когда уходить собрались, решили алые угли по «пионерскому способу» потушить — встали в кружок и дружно помочились. И от клубов желтого и ядовитого, аммиачного дыма все чуть ли не задохнулись — вылезли кое-как на свежий воздух, чихая, кашляя, и утирая слезы.

— Что за хрень…

Раздался чей-то совершенно растерянный голос, больше похожий на писк засыпающей мыши. А дым повалил совсем густой, за несколько секунд накрыв всех своим «покрывалом». Больше никто даже вскрикнуть не успел, отбежать в сторону — теряя сознания, люди просто попадали на траву, будто скошенные очередью из пулемета…

Показательные учения стрельцов…

Глава 3

— И что это было такое, кто-нибудь скажет?

— «Сотник», у тебя слюна, случаем, не колдовская? Или ядовитый ты у нас, как та мать-кобра…

— Да пошел ты! Что за пошлые намеки⁈ Сам теперь плюйся!

— Никогда бы в такое не поверил, если бы рассказали…

— Тут тронутся умом можно, окончательно и бесповоротно.

Андрей Владимирович окончательно пришел в