Безобидный Малёк. У каждого своя правда - Влад Войце

что делать? Будить всех? — с сомнением уточнил я.

— Думаешь я один такой тут? Шуметь не надо, думаю, что на поляне нашей не менее четверти уже не спят, а то и больше.

Я покосился на нашу стоянку, продолжающую быть пасторальной картиной из спящих людей и лошадей.

— Да ладно, смотри — лошади спокойные, уж они бы почуяли угрозу.

— А ты приглядись к их мордам, — не глядя на меня и продолжая, прикрываясь колесами фургона, изучать окружающий лес, буркнул Бош.

— Чего-то они какие-то квёлые, — заметил я после недолгого изучения, стреноженной пары наших лошадок у фургона.

— Навь это тёмных, они разве что если их сейчас резать начать, в себя придут.

— Может они просто сильно сонные?

— В жизни всё может быть, — зло усмехнулся Бош, явно не веря в мою версию и уже нарисовав для себя картину происходящего.

Где-то в стороне раздался почти неслышный хрип, и он будто послужил сигналом для всех.

Фургоны поставленные более плотно чем на дороге, позволяли видеть сразу всех. А потому я сразу со звуком ломаемой изнутри тонкой стенки фургона, где спал паладин, увидел, как кончик его полуторника мелькнул, вознесясь над его крышей с обратной от меня стороны.

Спустя мгновения и сбоку, уже не скрываемая для меня повозкой паладина, вывалилась высокая тварь, неуверенно сделала два петляющих шага и завалилась на траву.

Бош выкатился из под фургона и тут же его ноги оторвались от земли. Я дернулся за ним, смело и грудью бросившись на помощь. За что тут же схлопотал. Тварь почти двух метров в высоту, наколола Боша, как бабочку на свои руки-копья. Я подался назад, но спиной ткнувшись в стену фургона, застыл перед ней. Та выдернула одну руку, с фонтаном кровавых брызг и махнула ею в мою сторону. Грудь ожгло болью. Я юркнул вниз, снова укрываясь под фургоном.

Но тварь не полезла за мной, она сцепилась с парой наёмников с других фургонов. Один воткнул в неё копьё, а второй двуручной колотушкой, похожей на огромную киянку, обитую железом, попытался размозжить ей черепушку.

Удар, ещё один. Копьё наёмника, пытающегося удержать тварь на расстоянии от себя и приятеля, ломается и он тут же погибает с разрубленный горлом. Второй, уже истекая кровью, выронив свою колотушку, наконец достаёт врага топориком. Так они и упали вместе — хрипящий и тяжело раненый человек, и затихшая, с торчащим из темечка топориком тварь.

Почти сразу я понял, что уже вся поляна скрежещет звуками схватки. Мимо пробежал жутковатый скелет, будто в полупрозрачное желе холодца обёрнутый в «тело» из энергии. Не живой, но и не мёртвый. Он вильнул к центру, поднырнул, удивительно для скелета разумно и умело, под необдуманно размашистый мах булавой одного из королевских латников и, коротко ткнув того мечом в районе бедра, сразу под толстой кожаной защитной юбкой, чуть дёрнул вверх.

Пока латник падал, орошая землю вокруг сильным потоком крови из длинного и умелого разреза на внутренней стороне бедра, скелет небольшим щитом сбил с ног второго латника. Потом с хрустом впечатал тому в лицо ногой и, используя его, как невольную подставку, вскочил на край фургона. Вот он резко вильнул, чуть отстранившись от входа внутрь, пропуская тычок копья, прятавшегося там третьего солдата короля.

Но сделал это, будто не тупой скелет, а акробат в цирке или, как сержант-инструктор, что обучал наше ополчение в городе. А когда копьё достигло максимальной длины рук, держащего его человека, скелет ухватил его за древко и дернул на себя. Латник с криком вывалился наружу, запнулся о внешнюю скамейку, рыбкой нырнув вниз. Мгновенно, ещё не упав, получив смертельный укол куда-то в затылок.

Скелет снова дернулся ко входу, когда что-то грохнуло. Вся вертлявость, будто ожидавшего это живого мертвеца, укрывавшегося за небольшим щитом вроде баклера, не помогла ему в полной мере повторить предыдущий трюк. После вспышки и грохота оказалось, что скелет лишился левой руки со щитом и части плеча. Ранее клубившаяся внутри него тёмная дымка, стала щедро выплёскиваться наружу.

Однако то, что человека бы гарантированно если и не мгновенно убило бы, уж всяко лишило бы каких-либо возможностей сражаться далее, на скелета подействовало явно слабее.

Он махнул мечом, с легкостью срубая полог в фургон, за которым обнаружился «чёрноплащник» с коротким клинком, скорее похожим на большой кинжал, нежели меч. Держа его в одной руке, в другой у него было, наставленное на выход — угасающее украшение в виде медальона, явно бывшее артефактом, только что использованным.

Человек явно не собирался так просто сдаваться. Он на шаг отступил внутрь, будто приглашал врага зайти в фургон, тем хоть немного лишая его пространства и манёвра, пытаясь получить хоть какое преимущество за счёт своего более короткого клинка.

Смог бы умирающий скелет успеть убить человека, узнать уже не получилось. Так как за мгновение до того, как он нырнул за человеком, сзади ему прилетел мой дротик. Пробив насквозь желеобразное «тело» и скользнув между почти видимых рёбер, дротик снёс его с фургона вниз. Тьма внутри него особо мощно плеснула наружу и, явно потеряв критичный объём, наконец перестала держать костяк на этом свете. Кости опали кучей, дольше всего держался череп, в котором до последнего ярко полыхали золотом глаза.

Несколько мгновений, когда скелет уже упал и его тело начало разрушаться, мы столкнулись с ним взглядами. Казалось, что странно при его физиологии, в его глазах мелькнула усмешка, переросшая с удовлетворение, и закончившаяся покоем. Переборов дрожь, я чуть отошёл от своего фургона, оглядывая поляну. Пока я отсиживался, наблюдая схватку опасного скелета, всё оказалось уже закончено.

Жертв с нашей стороны было немало, но многих, судя по начавшим переговариваться выжившим, спас паладин. На поляне между фургонов вперемешку лежали тела мёртвых людей и нескольких тварей. На моём же счету был один скелет, оказавшийся крайне проворным и довольно разумным. Ну и спасенный «чёрноплащник».

— Возможно, ты меня спас, пацан, — заметил он, спускаясь из фургона на землю. Говорил человек с усмешкой, добродушно, лишь собранный холодный и жёсткий взгляд диссонировал с этим. Мгновения он изучал меня, пока взгляд не вильнул на мою грудь.

— Ээ, да ты ранен, Малёк, — он шагнул ко мне, помогая сесть, привалив спиной к фургону.

Раздвинув разрезанную рубаху, он обнажил длинную, хоть и поверхностную, но довольно щедро кровоточащую рану. Начинаясь от правого плеча, она перечёркивала наискосок грудь, доходя до живота.

— Не смертельно. Тебе сильно повезло, что