Вечерний выход - Максим Апрельский

в конце, последняя твой серединная дорожка называется по простому и ужасно «Смерть», ходи по правой стороне, ходи по левой стороне, придешь к одной средней дороге, будто счастливый семьянин умерший от старости или молодой гуляка умерший от передоза. Единственное что все равно важно чем и как мы наполнили жизнь. Собственно и наш недавний друг тоже закончил свой путь по дорожке, больше никто не сопит, не смеется, слышно только ансамбль сверчков.

«А что дальше?»

Прогуливаясь дальше, становится все темнее и темнее. да и холодный ветер который очень нагло дует мне в спину, намекает на то что совсем скоро надо будет возвращаться домой, меня покрывают мурашки от знойного холода ветра, пробирает до костей и скорее всего я простужусь. Совсем скоро эти мурашки объединятся и я стану самой настоящий горой, фактический человек как настоящее земное плато, кожа это земля, волосы это деревья, всякие разные мурашки это словно землетрясение, столкновение плит и появление гор, холмов, раны это кратеры от попадания метеоритов и т. д.

Каждый человек это небольшая земля и ни одна не похожа друг на друга.

Все фонари облеплены всякой разной насекомой живностью, как же они жаждут получить кусочек этого дивного фонарного света, некоторые отдают себя в жертву вечного блаженства залетая внутрь и сгорая в фонарном плафоне. Они похоже фанатиков молящуюся Богу и тянущие руки вверх в просьбе, чтобы те им что-то дали. Они верят! Они знают! Что именно там где-то там! Есть он, снаружи всех измерений, который дарует им вечное, насущное и желанное. Поднимая руки к солнцу так они надеяться связаться, ведь ничего не может так ярко святить может только Он. Деревья шелестят от холодного ветра, словно тихо смеются надо мной одетого в футболку и шорты, а они увитые лаврами листьев как грива дикого льва, но в отличие от льва они ничего не могут сделать, стоят себе да вверх растут, наверное тоже тянутся к Нему. Я начинаю уставать, прогулка начинает быть утомляющий и скорее даже скучноватой, еще так в груди сильно давит, скорее всего это все из-за этого, как его, того самого… Точно, кислород! Вещь поганая, это же отходы органических веществ которые каким-то образом дают человеку жизнь, хотя в этом есть логика ибо человек тоже органический и вообще мы на 60 % состоим из воды, то есть мы своего рода огурец или помидор, вдохнув полной грудью и знатно прокашливаясь, я начинаю подумывать чтобы пойти домой, через часов шесть мне вовсе надо будет идти на работу. Надоел мне город, работаешь тут за копейки ради булочки ржаной, которую стоит растянуть на пару недель наперед, еще эта квартплата и другие сложности бытия городского жителя, уеду я поди в деревню, там и дышится легче, люди проще, питаться я смогу с огорода, заведу свое хозяйство, вечерние прогулки будут сопровождаться бойким пением сверчков где-то в поле, пение ночных птиц, полнейшая деревенская романтика и как же мне она нравиться. Иду и подхожу к своему подъезду и наблюдаю за оставшимся комнатами где горит свет. Вот где-то сидит уплетает бутерброды на кухне, кто-то играет в компьютер и громко хохочет, кто-то уснул и забыл выключить свет. Насколько же наша жизнь разнообразна, один человек не похож на другого, хотя все мы одного рода человеческого и живем на одной земле, так почему же кто-то пытается сказать что мы не такие как все, что мы лучше или хуже, для чего развязывать все суматохи мировые, во славу каких-то не так понятых умов, гибнуть за идею которая завтра будет обычной страницей в учебнике истории, говорил я смотря на дома окружающие меня, которые вроде живут веками, но они молчали.

Вот я уже начал подходить к своему подъезду, поднимался туман и гудели фонари, холод так и бежал по мне словно как по беговой дорожке, вот я у козырька подъезда и там тоже весит фонарь и на мне сошелся клином белый свет, я посмотрел на него, слепит словно Солнце, прищуриваю глаза, а в глазе теперь бельмо, что ж это лучше чем видеть весь смрад этой сущности моей и чужой, как будто мне так уже становится дурно существовать что хочется ослепнуть и побыть пленным Византии. Я подошел к двери и начал нажимать на холодные кнопки домофона, 4…. 2…, звонок, гудок-гудок и дверь открылась, я распахнул дверь захожу внутрь подъезда, в нос бьет запах сырости который безумно мне нравится и запах канализации который мне нравится уже не так сильно. Поднявшись на пару ступень, я направился на еще этаж выше к почтовым ящика, открыл, посмотрел на бумажки, ничего интересного я так и не увидел, реклама, реклама и еще раз реклама, я спустился на этаж обратно, нажал на кнопку вызова лифта, он загудел и затрещал и начал спускаться в низ. Вот как людям не жалко деревья, делая бесполезную макулатуру которая чаще всего отправляется на свалку и там гниет, а погибло фактический живое существо, хотя о чем говорить если люди не щадят самих себя, не говоря уже о других. Вот приехал лифт и распахнул двери, я сделал шаг и нажал на кнопку шестого этажа, лифт дернулся и поехал вверх. Маленький гробик, хотя не очень то и маленький на 200 кг минимум, всегда страшно ездить на лифтах, один тросик может *бах* и все, ты летишь вниз, кончились хиханьки да хаханьки, но он за всю мою жизнь остановился раза 4 и вроде на этом все, пока более меня не предавал, мой маленький гробик, дребезжит и дребезжит, пух и остановился, открылись мои двери, выйдя я увидел открытую дверь домой и рядом стоящий мусор, я понял намек, взял пакеты и спустился на один пролет и подошёл к мусоропроводу, открыл его злобную пасть и закинул туда пакеты, еще добавив копеечку в фонд «Загрязненной планеты», авось бездомный найдет что-то полезное уже будет небольшая радость, я посмотрел в окошко которое выходило во двор из подъезда, фонари все так и горят, все так же валяется тот парень, все то же, просто ночной сон, а может иллюзия, в этой иллюзии так сладко жить и находится, я так счастлив, я растворен, словно в кисельной реке, так тепло, так нежно, а прогулка дает мысль, как же мне быть дальше, зачем и для чего, как оно мне нужно. Ладно, я