Лубянская ласточка - Борис Громов

Все свободное время они теперь проводили вместе. Натали довольно быстро уступила пылкому напору Владимира, тем более что к этому времени уже имела определенный сексуальный опыт… Их первая близость произошла в Барвихе, где у отца-генерала Кулябова была шикарная по тем временам дача в поселке сильных мира сего. Большой радости Натали это событие не доставило, но зато произвело неизгладимое впечатление на Владимира. С тех пор он старался не упустить случая, когда на даче не было родителей. Там, в Барвихе, он познакомил Натали со всеми своими друзьями по даче, фамилии которых были бы в первых строках книги «Who is Who in the USSR», если бы она в то время издавалась в Советском Союзе. Все были от Натали в восторге.

Вскоре Владимир понял, что по уши влюблен и Натали нужна ему постоянно. Настал день, когда он решил познакомить ее со своими родителями. Он рассказал им о девушке и о своих чувствах к ней. Родители и сами заметили, что вот уже несколько месяцев сын находится в необычайно приподнятом настроении после телефонных звонков одной и той же девицы. Они были рады, что он пускает их в свою личную жизнь, и сгорали от любопытства увидеть предмет привязанности сына. Откровенно говоря, они не раз обсуждали между собой возможность Володиной женитьбы, отодвигая, конечно же, это событие на более поздний срок. Родители не сомневались, что избранница будет дочерью людей их круга и, хорошо зная барвихинскую компанию сына, тактично предоставляли молодым людям полную свободу действий, оставаясь в Москве. Как люди разумные, они понимали, что пришла пора. Знали они также, что в Барвихе «случайные» люди не проживают. А сын на глазах превращался в зрелого интересного юношу.

Когда Владимир пригласил Натали на воскресный обед с родителями, она, не подав виду, внутренне возликовала, так как, решив для себя и поставив целью выйти замуж за Владимира, незаметно и по-женски умело подталкивала его к этому. Интуиция ей подсказывала, что мужчин не следует торопить с подобным решением, как бы молоды и неопытны они ни были. Старый, как мир, прием с «неожиданной беременностью», о котором так часто говорили подруги, поначалу казавшийся действенной мерой, потом, даже много лет спустя при случае, обязательно всплывал на неровную поверхность супружеских отношений. Поэтому Натали терпеливо давала Владимиру возможность «дозреть» самому. Она давно пришла к выводу, что он – это именно «советский принц», который уведет ее из тесной опостылевшей коммуналки и обеспечит ей безбедную и интересную жизнь жены дипломата. Она нисколько не сомневалась в его способностях сделать блестящую карьеру – гарантией тому были связи его отца-генерала.

В воскресенье в час дня на углу улицы Воровского (ныне Поварская) и Мерзляковского переулка Владимир встретил Натали. В этот солнечный день она была совершенно обворожительна в своем дешевеньком, но соблазнительно облегающем фигуру ситцевом платье. Они направились к дому Кулябовых, находившемуся в двух шагах от места встречи. Дверь открыла мать Владимира. Она приветливо улыбалась, всем своим видом стараясь продемонстрировать радушие и гостеприимство. Молодые люди прошли в гостиную, где их встретил сам генерал.

– А, молодежь! – с деланной непринужденностью пробасил он, – милости просим! Давайте знакомиться…

Мать Владимира тут же возникла рядом, придирчиво приглядываясь к Натали. Отец также внимательно смотрел на девушку, предварительно «ощупав» глазами ее безукоризненную фигуру. Он одобрительно посмотрел на Владимира и протянул Наташе руку.

– Александр Николаевич…

– Надежда Ивановна… – следом произнесла мать Владимира. Натали, стараясь изобразить на лице застенчивое смущение и искреннюю радость, громко произнесла:

– Наташа.

– А по батюшке? – поинтересовался генерал.

– Наталья Наумовна, – ответила она и заметила легкую тень, пробежавшую по лицу генерала, который в это мгновение озадаченно пытался понять, кто из обитателей Барвихи мог носить такое не по-христиански звучащее имя – Наум. То, что девушка не из их «спецпоселения», почему-то не приходило в голову. Молчание затянулось.

На выручку пришла Надежда Ивановна, от которой тоже не ускользнула эта деталь. Она поспешно пригласила всех к столу. Натали, пройдя в столовую, не переставала удивляться убранству квартиры, буквально напичканной антиквариатом. Сервировка стола была воистину королевской. Натали с ужасом смотрела на весь этот музейный фарфор и столовое серебро и изо всех сил старалась вести себя как можно непринужденней, однако с приличествующим ее возрасту почтением. И самое главное – ничего не разбить за обедом. Владимир ощущал неловкость Натали и старался отвлечь на себя внимание забавными рассказами и шутками. Отчасти ему это удалось. Однако Надежда Ивановна решила не упустить представившейся ей возможности и довольно прямолинейно пыталась выяснить в разговоре как можно больше о Натали, что было вполне естественно. Она интересовалась, где та живет, кто ее родители, каковы ее планы на будущее. Отец Владимира в свою очередь спросил, в какое высшее учебное заведение она собирается поступать. Наташа отвечала коротко, но исчерпывающе. К своему удивлению, Владимир впервые услышал, что отец Натали Наум Иосифович Бережковский погиб на фронте под Сталинградом (оставим эту неточность на совести Софьи Григорьевны), что мать Натали – учительница французского языка, а сама она мечтает поступить в Институт иностранных языков имени Мориса Тореза – экспромт, придуманный на месте. То, что Наташа живет в известном на всю Москву доме, на котором начертан рекламный стишок, написанный самим Маяковским, – «Нигде кроме, как в Моссельпроме», Владимир, конечно, знал. Не знал он только то, что жила она не в отдельной квартире, а в перенаселенной коммуналке.

Вместе с тем обед прошел гладко и чинно. Родители Владимира тактично удалились в одну из многочисленных комнат, оставив молодежь наедине. Владимир тут же убежденно заявил, что они в восторге от Натали, да иначе, по его мнению, и быть не могло. Натали же, с ее острой природной интуицией, на протяжении всего обеда чувствовала скрытую фальшь в голосе матери Владимира, ее хорошо маскируемую неприязнь. Она также безошибочно прочитала в глазах генерала обычное мужское восхищение ее внешностью, наряду со скрытым сожалением и разочарованием. Наташа сделала четкий вывод: знакомство с родителями прошло совсем не так, как это виделось Владимиру. Догадывалась она и об истинных причинах такого отношения.

Подтверждение своим мыслям она получила через три дня, когда они встретились с Владимиром, как обычно, на Арбатской площади под часами у магазина «Молоко». Он был сдержан и неожиданно молчалив. В глазах застыла грусть и какая-то безысходность. Наташа поинтересовалась, в чем дело. Он отмалчивался и не хотел ничего говорить. Тогда она сама задала вопрос в лоб:

– Не показалась я твоим родителям? Я сделала что-то не так? Что же им не понравилось? – спрашивала она вызывающе. – Мое, увы, не дворянское происхождение, да? Говори! Лучше, если это скажешь ты сам, а не будешь лицемерить, как твои родители…

Владимир обреченно вздохнул и, не глядя в глаза Натали, произнес:

– Ты права, мать и отец категорически против наших серьезных отношений. Ты же знаешь, что я никогда не придавал значения национальности. – Сделав паузу, он продолжил: – Мне даже в голову не приходило, что ты еврейка. По правде говоря, я никогда не слышал раньше твоего отчества. – Он опять помолчал, набрал в грудь воздух, как бы решаясь добавить, что-то еще важное. – К тому же через свои связи папа навел справки и узнал, что твой отец сидел в тюрьме…