Забытые истины - Элис Маккинли

А Хон между тем продолжал лекцию:

– Тцот означает начали, гман – разошлись.

Делия больше не могла это слушать. Куда она попала? На урок корейского? Ну неужели нельзя перевести команды на нормальный язык!

– Серия упражнений, которые выполняют на показательных выступлениях, – пумсэ.

Тут уж Делия не выдержала и, схватившись за голову и сдавив уши, чтобы больше не слышать этих ужасных слов, просто закричала:

– А-а-а! Перестань, не могу больше! Не хочу туда идти. – Она зажмурилась, словно пытаясь таким незамысловатым приемом отгородиться от мира. – Не пойду! Хоть режьте меня, не пойду!

– Да что случилось-то? – удивился Хон. – Что ты вопишь как ненормальная?

– А случилось то, что я не хочу туда идти. Я ничего не запомнила, ничего не поняла из твоих слов. О чем мне с ним разговаривать? О сексе? Если уж не могу задать вопросов, касающихся спорта.

– Ну так спрашивай о том, о чем и у других? Как относитесь к войне в Ираке? – Хон сосредоточенно почесал затылок, силясь вспомнить другие дежурные вопросы. – Как он смотрит на проблему разводов?

Но Делия, уже успевшая преодолеть истерику, только рукой махнула.

– Хон, я же тебе объяснила, что они не умеют разговаривать. Просто не умеют, понимаешь? – Она постучала себе по лбу костяшками пальцев. – У них там пусто, как в канистре из-под машинного масла. Одна извилина – и та, которая делит мозг на два полушария. Мой репортаж придется тогда разрезать на отдельные фразы и монтировать, как в детской игре. Знаешь, есть такая. Берешь газетную статью, режешь на слова, а потом склеиваешь по новой в другом порядке. Они не знают, что в Ираке идет война. Они не интересуются проблемой разводов и демографической ситуацией в стране. Они вообще ничем не интересуются, кроме своего мордобоя. Ладно еще с гимнастами пообщаться, ну с теннисистами. А эти! Если и были мозги, так их уже давно выбили.

– Так. – Хон уверенно вскинул камеру на плечо. – Ты уже сама себя начинаешь заводить на пустом месте. Сейчас придем, встанем где-нибудь в неприметном месте, я тебе все еще раз объясню. Соберись. Не так уж это и страшно. И вообще, это же не соревнования мирового уровня. Это даже не чемпионат Европы. Так, первенство среди штатов. Ерунда. Я уверен, что у них даже судьи не корейские, а местные. Не надо делать из этого трагедию. – И Хон сделал шаг к дверям.

Делии ничего не оставалось, как пойти следом.

– Зилаю удачи, – улыбнулся в окошко фургона Чин.

– Спасибо. – Она уныло посмотрела на ступеньки лестницы. – Оставь надежду, всяк сюда входящий.

– Что? – не понял Хон.

– Ни что, а кто, – небрежно поправила Делия. – Был такой поэт на рубеже Средневековья и Возрождения, звали Данте. Так вот он написал «Божественную комедию» – можно сказать, первый ужастик. Там герой спускается в ад, а над дверями ада написано: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

– А-а, – многозначительно протянул Хон и заспешил вверх по лестнице, чтобы его не заподозрили в полном отсутствии знаний по затронутому вопросу.

Зал, как и предполагал Джек, оказался битком набит. Причем никакого организационного начала во всей этой массе народа не просматривалось. Привычные зрительские места отсутствовали как таковые, поэтому люди ходили, стояли, сидели прямо на полу возле даянгов. Голоса судей смешивались и слышались только отдельные обрывки фраз:

– Финальный бой в весе до пятидесяти семи килограммов, женщины…

– Победил спортсмен в красном протекторе.

– На даянг приглашаются…

Во всем этом кажущемся хаосе, однако, чувствовалось присутствие некой идеи, задававшей тон. Нечто общее отражалось на этих лицах, нечто единое светилось в этих глазах. Все как-то очень озабоченно друг на друга поглядывали, слышались отрывки разговоров с явным использованием спортивного жаргона:

– Да он специально слил бой, мог выиграть.

– Нет, у другого противника – возможно, а у Джейкоба – нет. Там без шансов.

– Гля, гля, титурой съездил. Все, не встанет.

Кто-то совсем рядом, прямо над ухом Делии, совершенно неожиданно заорал с таким остервенением, что от неподдельного чувства, вложенного в слова, даже стало как-то жутко:

– Да отойди же ты! Отойди! От, дьявол тебя побери! Отойди в сторону, что ты лезешь на него как шальной. Кевин, да скажи же ты ему!

Голос пошел вперед, а точнее седоволосый мужчина, кричавший так отчаянно, стал пробиваться ближе к даянгу. Ему не приходилось проталкиваться, толпа сама расступалась.

– Тренер, – пояснил Хон. – Переживает за своего спортсмена. Пройди дальше, я подожду.

И Делия, увлеченная этим незавершенным сюжетом нечаянно услышанной реплики, действительно пошла вперед, повинуясь чисто женскому любопытству. Людское море еще не успело сомкнуться, мужчина шел впереди как ледокол, но потом он вдруг куда-то свернул и Делия неожиданно оказалась возле самого заграждения.

Толпа вокруг внезапно взревела. Делия подняла взгляд и увидела… глаза. Почти детские, немного наивные, одурманенные странной пеленой. В них бился страх, в них кричал ужас… И эти глаза беспомощно скользили по толпе, словно ища защиты. Они растерянно озирались, ощупывая лица, ловя взгляды, и ничего не выражали, кроме какой-то страшной безысходности. Голубые, еще совсем мальчишеские глаза, глядящие на мир испуганно и отстраненно. Паренек, худенький, немного смешной в широком белом одеянии и перетянутый черным поясом, стоял перед кричащим тренером, сидящим на стуле, и молчал, робко озираясь.

Перерыв между раундами, догадалась Делия.

– Да что ты на него кидаешься как петух?! – орал седовласый тренер, наставляя спортсмена. – Отойди, сосредоточься, а потом сработай в голову. Ты же умеешь, Стив. Эй, ты меня слышишь вообще?

Стив не ответил.

– Да очнись же ты! Чертов пацан! – С этими словами тренер хорошенько встряхнул несчастного.

Тот только обреченно дернулся, но осмысленности в его глазах не прибавилось. Лишь щемящая душу тоска и страх.

Делия перевела взгляд на другой край даянга и тоже испугалась, увидев противника этого несмышленыша. Взрослый мужчина, лет двадцати семи, невысокого роста и более коренастый, чем Стив. Он глядел на юношу со злорадной усмешкой и спокойно пробовал делать какие-то удары. В глазах – самодовольство и сознание собственного превосходства. Ах ты господи! Делию так и подмывало крикнуть ему какую-нибудь гадость. Неожиданно рядом вырос Джек.

– Кажется, здесь намечается нокаут, – радостно заявил он. – Если его заснимем, то, считай, полрепортажа уже сделали. Еще пара таких моментов – и твое интервью уже никому не понадобится. Зрителю всегда нужно одного и того же – хлеба и зрелищ.

– Нокаут? – удивилась Делия. – Какой еще нокаут?

– Мальчишка по взрослым выступает первый раз. Ему только исполнилось восемнадцать. Он вчерашний юниор. А этот, – Джек мотнул головой в сторону противника Стива, – матерый волк. Не промахнется. Если в первом раунде он еще только примерялся, то сейчас совершит задуманное. Смотри.